Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна - [2]

Она обернулась к нему (женщина в зеркале за барной стойкой, заметив его, повернулась спиной), встала, улыбнулась.

Генерал сделал несколько шагов вперед, протянул руку; слова: «Добрый вечер, мисс Вон» – застряли в горле, и он так и проглотил их, не выговорив. Теперь же приготовилась говорить она. Помада у нее на губах медного оттенка, и кажется, будто зрачки тоже выкованы из меди.

– Что касается Вавилона-семнадцать, генерал Форестер, я пока его не разгадала.

Трикотажное платье цвета индиго. Волосы стремительным ночным потоком струятся по плечу.

– Это неудивительно, мисс Вон.

Удивительно, подумал он. Она кладет руку на стойку бара, прислоняется к высокому стулу, под синей тканью движется бедро, и каждое движение удивляет, поражает, ошеломляет. Что же я так растерялся? Или она и вправду…

– Но я продвинулась дальше, чем ваши военные спецы.

Нежная линия губ чуть изогнулась, послышался нежный смех.

– Если учесть, что́ мне о вас рассказывали, это тоже неудивительно.

Кто она? Этот вопрос он обратил к абстрактным людским массам, к своему собственному отражению, к ней самой. Наплевать на остальных, но в ней я должен разобраться. Это важно. Обязательно.

– Начнем с того, – продолжала она, – что это не шифр.

Вихляя и выписывая восьмерки, его сознание вновь вырулило на главную тему.

– Как не шифр? Но в криптографическом отделе установили…

И он запнулся. Во-первых, сам толком не знал, что́ там установили, а во-вторых, все никак не мог сойти с утесов ее скул, выбраться из пещер ее глаз. Стиснув зубы, генерал приказал мыслям вернуться к Вавилону-17. Не исключено, что с его помощью удастся остановить это двадцатилетнее бедствие.

– То есть мы пытались расшифровать белиберду?

– Это не шифр, – повторила она. – Это язык.

Генерал сдвинул брови:

– Какая разница, шифр, язык… Надо разобраться, о чем там речь. А пока мы ни черта не знаем – только ходим вокруг да около.

Усталость и волнение последних месяцев словно ударили его под дых, тайком вцепились в язык, огрубили его слова.

Ридра перестала улыбаться и положила обе руки на барную стойку. Генералу захотелось смягчить свою резкость.

– Вы ведь сами не работаете в криптографии? – спросила она.

Голос ровный, успокаивающий.

Он отрицательно мотнул головой.

– Тогда немного поясню. Есть два типа шифрования. При первом буквы или заменяющие их символы перемешиваются по определенной схеме. При втором вместо букв, слов или сочетаний слов пишут другие буквы, значки или слова. Оба метода можно использовать вместе, но у них есть одно общее свойство: если известен ключ, вводишь его – и получаются логичные предложения. Но у языка своя внутренняя логика, своя грамматика, свой способ осмысления мира при помощи слов, своя понятийная сетка. Тут не может быть ключа, который выдаст точное значение. В лучшем случае можно получить приблизительный перевод.

– Получается, тексты на Вавилоне зашифрованы с помощью какого-то другого языка?

– Нет. Я это сразу проверила. Можно сделать вероятностное сканирование по ряду элементов, даже если они перемешаны, и проверить на корреляцию с известными языковыми явлениями. Пусто. Вавилон-семнадцать – это язык, который мы не понимаем.

– Вы намекаете, – генерал Форестер попытался улыбнуться, – что раз это не шифр, а инопланетный язык, то надежды нет.

Если это поражение, услышать о нем от Ридры почти награда. Но она покачала головой:

– Вовсе нет. Неизвестные языки порой расшифровывались и без перевода. Те же линейное письмо Б и хеттский. Но если браться всерьез, мне нужно знать о Вавилоне-семнадцать гораздо больше.

Генерал удивленно приподнял брови:

– Куда уже больше? Мы дали вам все образцы. Если получим новые, обязательно…

– Генерал Форестер, мне необходимо знать все, что вам известно о Вавилоне-семнадцать. Где, когда, при каких обстоятельствах к вам попали эти записи. Все, что может дать зацепку, подсказать, о чем речь.

– Мы передали всю информацию, которую…

– Вы мне дали десять страниц напечатанной через двойной интервал абракадабры с кодовым названием «Вавилон-семнадцать» и спросили, что она значит. Если других сведений не будет – не знаю. Если будут, может, узнаю. Все просто.

«Если бы это было просто, если бы только это было так просто, мы бы к вам, Ридра Вон, не обратились», – подумал он.

– Если бы это было просто, если бы только это было так просто, вы бы ко мне не обратились, – сказала она.

Он замер. На долю секунды им овладело нелепое убеждение, что она прочитала его мысли. Да нет, просто верно оценила положение. Разумеется.

– Генерал Форестер, шифровальщики ваши догадались, что это язык?

– Мне, по крайней мере, не доложили.

– Почти уверена, что не догадались. Я обнаружила кое-какие грамматические структуры. А они?

– Нет.

– Они, конечно, собаку съели на шифрах, но о природе языка ничего не знают. Вот, в частности, из-за этой идиотской однобокости я с ними уже шесть лет не работаю.

«Кто она?» – вновь подумал он. С утра ему принесли на нее досье, но он передал его помощнику, а сам только заметил – уже позже, – что на нем стоит: «Допустить». Неожиданно для себя он сказал:

– Мисс Вон, не расскажете немного о себе? Тогда мне будет легче говорить с вами откровеннее.