Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - [15]

Если уж Наполеон решил нападать, то действовал быстро, собирая свою армию к югу от реки Самбры. Специальные команды чинили дороги, пропуская на север пушки и повозки, но пехоте и кавалерии приходилось идти полями, большей частью ржаными. В начале XIX века рожь росла высоко, так что перед наступающей армией встали густо посаженные жилистые стебли в рост человека. Урожай был вытоптан, но один из кавалеристов вспоминал, как спотыкались лошади, цепляясь ногами за спутанные стебли, и как неудобный переход через рожь сыграл свою роль в последующих событиях.

Но вот, несмотря на спотыкающихся лошадей и ремонт дорог, армия Наполеона подошла к границе, и к ночи 14 июня, накануне бала герцогини Ричмонд, Северная армия встала лагерем в нескольких километрах к югу от Шарлеруа. Император приказал располагаться скрытно, под защитой холмов, однако готовилась еда, костры светились в ночи. Свечение в небе должно было послужить для союзников первым сигналом о том, что на юге затевается что-то зловещее. Однако если даже кто-то и заметил свечение, особенного беспокойства не проявил.

15 июня к рассвету французские солдаты уже были на марше. Первым делом им предстояло перейти реку Самбру, протекавшую сразу у границы, и армия тремя колоннами подошла к ее южному берегу. Центральная колонна направилась на Шарлеруа, к забаррикадированному мосту. Там произошла задержка, дожидались, пока прибудет достаточно пехоты, чтобы штурмовать заграждение. Прусских защитников оказалось немного, всего лишь форпост, и они отступили на север, пока французы занимали город. Тем временем перевалило за полдень, и в Бельгию входили усиленные конные разъезды Наполеоновской армии. Они отправлялись в рейды, в поисках расположения армии союзников.

Но не одни лишь французы действовали. Гораздо западнее другие конные разъезды проверяли дорогу на север, к Монсу. Ричард Кокс Эйр, подпоручик («второй лейтенант», офицерское звание у стрелков, соответствует подпоручику в других войсках), описал это столкновение как «игру», но подобные сообщения для герцога Веллингтона были убийственно серьезны. Они могли означать, что враг наступает и готов отрезать его от портов Северного моря. Герцог получил также и сообщения о действиях врага в районе Шарлеруа, но первым его порывом было желание защитить правый фланг, и он приказал резерву, которым командовал сам, оставаться в Брюсселе, а остальной армии стоять в западных областях, где они и располагались. Такое распоряжение могло привести к катастрофе. Наполеон перебрасывал войска через реку и медленно теснил пруссаков, а Веллингтон, вместо того чтобы отправить людей в опасную точку, следил за дорогами, ведущими в Остенде, откуда доставлялась из Британии большая часть его войск, пушек и обозов. Лучшего развития событий Наполеон и придумать не мог!

История о 15 июня – дне, когда состоялся знаменитый бал, – относится к числу загадочных. «Дымовая завеса» – конечно, расхожий стереотип для рассказов про войну, но для описания этого дня он очень подходит. Наполеон собрал армию для перехода через Самбру, на заре начал наступление, пруссаки отступают медленно и неохотно, а Веллингтон, несмотря на сообщения от союзников, не проявляет никакой решительности. Вместо того ведет себя легкомысленно – танцует! Впоследствии его обвиняли в том, что он умышленно игнорировал сообщения от прусской армии, но зачем он это делал – тоже загадка. Впервые он услышал о наступлении французов около трех часов дня. Донесения шли долго, и критики герцога считают, что, как только он их получил, должен был сразу же приказать бросить войска на восток, к бою, но он ждал. Барон фон Мюффлинг служил офицером связи в прусской армии, и именно Мюффлинг принес известия Веллингтону:

Когда 15 июня под Шарлеруа атаковали генерала фон Цитена и с этого события началась война, он отправил ко мне офицера, который прибыл в Брюссель в три часа. Герцог Веллингтон, которому я незамедлительно передал эти новости, не получал донесений с аванпоста под Монсом.

В отчете Мюффлинга вызывают любопытство два момента. Известно, что первая схватка между наполеоновской и прусской армиями состоялась около пяти часов утра, однако Мюффлинг, у которого нет причин лгать, утверждает, что новость об этом добралась до Брюсселя только к трем часам дня, через десять часов. Шарлеруа расположен приблизительно в 50 километрах к югу от Брюсселя, конный вестовой легко проделает этот путь меньше чем за четыре часа. Однако проделал за десять. Неизвестно почему, ведь Веллингтон как-то упомянул, что с донесением был отправлен «самый быстрый офицер прусской армии».

Прусские источники настаивают, что генерал фон Цитен, которого теснили французы, отправил письмо Веллингтону ранним утром, но доказать, что письмо отправлено, – не значит доказать, что оно получено. На эту дискуссию извели массу чернил, страстей и взаимных обвинений. Впоследствии Гнейзенау говорил, что герцог долго собирал свою армию, и лицемерно прибавлял: «Я до сих пор не знаю почему». Конечно же он знал, но его неприязнь к Веллингтону не позволила ему признать, что существовало разумное объяснение. Эта неприязнь тем печальнее, что у Гнейзенау и Веллингтона было много общего: оба были очень интеллигентными, работящими, усердными, дисциплинированными, нетерпимыми к глупости и беспечности, оба стремились к одной цели – к полному разгрому Наполеона, – и все-таки Гнейзенау считал Веллингтона неблагонадежным. А ведь в истории о Ватерлоо большую роль играет доверие. Военные действия союзников были основаны на взаимном доверии, что Блюхер придет на помощь Веллингтону, а Веллингтон – Блюхеру. Оба полководца знали, что их армия в одиночку не сможет победить ветеранов Наполеона. Им требовалось объединить силы, а если объединить не получится, то и не сражаться вовсе.