Ватага «Семь ветров» - [40]

— Ода компоту! Конкурс на лучший тост со стаканом компота! — объявила Маша.

Роман Багаев поднялся первым:

— Что такое компот с исторической точки зрения? Это символ братства засушенных продуктов, трогательное единение урюка с изюмом!

Но англичанка Евгения Григорьевна прервала его, потому что открыла: получилось так, что за стол сели компаниями, сложившимися на заводе во время шамони.

Как там соревновались — так и здесь сели, и Евгения Григорьевна, услышав про единение урюка с изюмом, закричала:

— Ура! Мы будем «изюмы»! Наша компания — «изюмы»!

И все новоявленные «изюмы» поддержали Евгению Григорьевну: Паша и Саша Медведевы, Галя Полетаева, Лариса Аракелова, Игорь Сапрыкин, Аня Пугачева, Сева и Боша.

Неизвестно откуда — еще по сути ничего не произошло, — но появилось уже ощущение новой жизни, и потому все хотелось переименовать, всему дать новое название. Не работа, а шамонь, потому что это была не обычная работа, а именно такая, какую можно было назвать этим словом, и впоследствии ребята всегда отличали обычный субботник от радостной шамони; и не просто компания, а «изюмы», и тут же появились на свет «урюки» во главе с Еленой Васильевной и в следующем составе: Костя Костромин, Маша Иванова, Сережа Лазарев, Роман Багаев, тихая Проша, любознательная Гоша, а также Вика Якубова и Юра Попов, о которых пока ничего не говорилось, потому что о них совершенно нечего сказать: они полностью сосредоточены друг на дружке и всегда ходят держась за руки, отчего их прозвали «супругами».

А третья компания, в которой были Каштанов, Миша Логинов, Наташа Лаптева, технари Лапшин, Щеглов и Зверев, Володя Фокин, Володя Козликов и Валечка Бурлакова, — эта компания, поспорив, объявила себя «курагой».

— Итак, я осушаю бокал за единение урюков, засушенных уроками, изумленных изюмов и обескураженной кураги! — Роман залпом выпил свой компот, достойно закончив тост.

После обеда перебрались в школу, в стеклянный ее спортивный зал, устроились на матах и низеньких скамеечках, на «коне» и на «козле».

Для разминки и отдыха сначала устроили «кольцо песен» — решили петь по куплету из любой песни на букву «к».

— Красные маки, капли солнца по весне, — спела «курага».

— Красный командир на гражданской войне, красный командир на горячем коне! — спели «изюмы».

— Куда бежишь, тропинка милая? — вспомнили «урюки».

— Когда я уходил в поход, в далекие края… — подхватила «курага», начав второе кольцо.

— Калинка, калинка, калинка моя! — не сдавались «изюмы».

— Когда внезапно возникает еще неясный голос труб… — вспомнил кто-то из «урюков».

— Крутится, вертится шар голубой! — спела «курага».

И опять очередь изюмов, опомниться не успели. Паша Медведев кричал на своих: «Ну, быстрее, ну!» — и тогда Игорь отчаянно ударил по струнам:

— Выходи-ила на берег Катюша!

— Катюша! На «к»! — кричали «изюмы», но их признали выбывшими.

Никто и не заметил, что они были как маленькие, играли в игру для третьеклассников, — что ж такого? Когда люди становятся как маленькие, значит, им хорошо. И так редко выпадает нам хоть на полчаса вернуться в детское состояние!

Зато потом им пришлось поработать головой, как большим. В плане значилось: «Ленинская страничка». Придумали сделать так: выбрать одну страничку из сочинений Ленина, прочитать ее по компаниям, продумать вопросы, а потом уж разбирать в общем кругу.

— Главное, — говорил Каштанов, — чтобы не было докладов, докладчиков и слушателей. Пусть хоть слово каждый скажет в своей компании, а все же скажет.

— А интересно ли будет ребятам? — сомневалась Елена Васильевна.

— Интересно, если мы будем думать вместе с ними. Не экзаменовать их, не спрашивать, не наводить на вопросы, а думать и говорить на равных.

— Тогда мы их забьем, — сказала Евгения Григорьевна.

— Во-первых, это еще неизвестно, а во-вторых, не надо устраивать эту игру в самодеятельность: «Активнее, детишки, активнее». Будем работать на равных, и мы выиграем, а не проиграем! Ну, пошли. — И Каштанов направился в свою компанию.

Сначала в зале было тихо: в трех углах читали речь Ленина на I Всероссийском съезде коммунистов-учащихся в 1919 году, всего одну страничку.

— «Не знаю, сколько здесь представлено губерний и откуда вы приехали, — читал Миша. — Важно то, что молодежь, коммунистическая молодежь организовывается… собирается, чтобы учиться строить новую школу. Теперь перед вами новая школа. Старой, нелюбимой, казенной, ненавистной и не связанной с вами школы нет уж…»

В другой группе читали:

— «Работа нами рассчитана на очень долгое время. Будущее общество, к которому мы стремимся, общество, в котором должны быть только работники, общество, в котором не должно быть никаких различий, — это общество придется долго строить…»

— «Сейчас мы закладываем только камни будущего общества, — читала Маша Иванова, — а строить придется вам, когда вы станете взрослыми. Теперь же работайте по мере своих сил, не берясь за непосильную работу, работайте под руководством старших. Еще раз приветствую съезд и желаю вам всяческих успехов в вашем деле».

В каждой группе страницу эту захотели прочитать второй и третий раз, пока она не стала звучать как короткое стихотворение в прозе. Она волновала теперь самим звучанием слов, таких простых, словно только что сказанных, и вместе с тем необычных. Волновала интонацией уставшего, но бодрого человека, дерзостью мысли и спокойствием чувства. Страничка воспринималась как предсказание, старое предсказание, которое и сбылось и по-прежнему осталось предсказанием, не потеряло силу, как не теряет силу стихотворение, написанное по конкретному плану, но прочитанное через много лет, когда повод уже забыт. При втором и третьем чтении каждое слово приобретало новую окраску, взвешивалось, проверялось и трогало своей правдой — не той будничной правдой, когда хочется воскликнуть: «Ах, это про меня», а какой-то высшей правдой, которая нечасто касается нашего слуха. Если добавить, что впервые в жизни эти ребята читали такие серьезные строки не для урока, а как бы для себя, в дружеской компании, то можно будет представить себе то движение, которое вызвала страничка в душах. В эти минуты всем казалось, что они и всегда будут разговаривать между собой так значительно и серьезно.