Васина Поляна - [22]

Как правило, игроки первой доски записывали свои партии. Фролов тоже что-то писал в своем блокноте. (Потом-то оказалось, он там птичек рисовал.)

Куликов как-то легко проиграл главному инженеру завода. Алла Кильчевская свела вничью свою партию с начальницей АХО. Лебедев, как всегда, свою партию выиграл, на этот раз у главного технолога.

Поначалу нагнал страху дежурный электрик Фролов на главного энергетика завода. Чуть время не просрочил главный энергетик…

Не удалось занять первое место! Но и второе общезаводское стало триумфом. Были «молнии», подарки, поздравления! Прогремели шахматисты восьмого на весь завод!

А всех счастливей был Ваня Фролов: надо же, самого главного энергетика чуть не обыграл, а что страху на него нагнал — это точно.

* * *

Поначалу кронштейн Д-147 шел очень даже плохо. Чуть полегчало, когда старый слесарь Мясоедов изготовил штамп для заготовок. Теперь их было навалом, но отводы сгибать приходилось по-прежнему в тисках, потом выпиливать их под шаблоны, подгонять по размерам, а самый большой допуск был четыре сотки.

Не столько надфилем деталь обихаживать приходилось, сколько микроном мерять.

Норма была восемь штук за смену, редко кто из слесарей выскакивал за десяток, разве что в обед время оторвет или пораньше за верстак сядет.

А кронштейны эти, видно, очень были нужны на сборке РД-10. Однажды в восьмой цех, совсем-совсем не сборочный, не главный, пришел сам директор завода Баландин. Он прошел по участку ШИХа. Поговорил о чем-то со старым слесарем Вениамином Ивановичем Мясоедовым, они знали друг друга еще до войны, по Рыбаковскому заводу.

Потом дядя Веня проговорился, что кронштейны эти держат сборку всего реактивного двигателя, этого самого РД-10.

И запропадали денно и нощно в цехе трое: старый Мясоедов, молодой Лебедев и средних лет Козлов.

Вениамин Иванович получил наконец-то чертежи для изготовления штампа. Этот штамп должен будет гнуть и доводить до ума всю деталь Д-127. То есть из заготовки без напильников, шаблонов и прочего из-под штампа должна выскакивать готовая сверхдефицитная деталь.

Так было задумано.

А пока Мясоедов, выпросив себе в помощники почему-то Лебедева, дневал и ночевал в цехе.

А на другом конце участка трудился угрюмый Козлов. Один.

…Когда Ленька Лосев только-только самостоятельно начал работать, у него с Козловым этим история случилась.

Поручил ему Гудков обрабатывать немудреную эллипсную деталь. Там надо было по краям проткнуть две дырки по восемь миллиметров, естественно, снять фаски и подогнать контуры детали по шаблону, только и делов.

Целый месяц Ленька на этих эллипсах сидел и так навострился их щелкать, что в расчет принес домой денег, которых не только что на еду-прокорм хватило, но и Сашку-братишку отправили погостить под город Горький, где обосновался демобилизовавшийся из армии дядя Витя.

И новый месяц начался у Лосева с этих эллипсных деталей. Все нормально шло.

Только в одну из утренних смен к его верстаку пристроился какой-то мужичок. Невзрачный сам из себя, стоит в сторонке, поглядывает на ловкую Ленькину работу, глаза от восхищения закатывает.

Ну, Ленька и расстарался в тот раз. Навыдавал этих деталей. Несколько раз Козлов пытался отозвать Лосева в сторонку, но тому некогда было — уж больно внимательно этот незнакомый человек за его работой наблюдал, любовался, радовался явно.

А в обед Козлов завел Леньку в пустую электродежурку и там дал ему по морде.

Ленька ничего не понял, но он вообще не любил, когда его били, особенно ни за что, и он бахнул Козлова на калган. Хоть и здоровый был мужик Козлов, но драться явно не умел. К тому же в дежурку пришел Ваня Фролов. Он сунул Козлову чистую ветошь: «Утрись!»

Козлов вытирал лицо, объяснял Фролову:

— Ты погляди на этого идиота — рядом с ним нормировщик стоит, хронометрирует работу, а этот козел вкалывает вовсю. Теперь расценки верняком полетят. Нет, как только рядом со Смирновым человек побывает, так козел из него получается, — сердился Козлов.

И точно, через два дня расценки на эллипсные детали были снижены.

…И не только Козлов, почти все ребята дулись на Леньку, и теперь эти обесцененные эллипсы приходилось делать только ему да приходящим в ШИХ новичкам.

А вообще-то Козлов умел работать здорово. И денег получал он больше всех в группе.

И вот теперь Козлов пропадал в цехе целыми сутками.

И старик Мясоедов пропадал…

И Сашка Лебедев…

А еще после посещения директора Баландина в цехе появились немцы. Самые настоящие, в форме, во всем немецком. Они уселись за верстаки и стали стараться за смену изготовить восемь штук Д-127.

Приводил их в цех высокий молодой немец, по всему видно — бывший офицер. Командой поворачивал лицом к себе, что-то говорил минуту-другую, и пленные расходились по рабочим местам не только в ШИХ, но и к станкам, и в калилку, и на пескоструй…

Из шиховских немцев бросался в глаза пожилой коротконогий Карл. Он быстрее всех, даже некоторых русских, делал свои восемь деталей, оставалось зачистить заусенки, но для этого Карлу надо было всего минут пятнадцать — двадцать, ежедневно у него оставался час, а то и полтора свободного времени. Карл разговаривал-общался с русскими. Вскоре ему стали давать в починку часы, а любителям театра Карл неустанно показывал одно и то же представление. Кривляясь и гримасничая, он изображал, как когда-то хотел повредить фашистам, но Карла хватали эсэсовцы, били по голове…