Василий Шукшин кистью неизвестного - [19]
Любопытная деталь: Шукшин всех своих литературных героев одевает в сапоги, даже интеллигентов, даже Степана Разина в романе «Я пришел дать вам волю», хотя в то время, т. е. в 1671-72 гг. в России сапог не носили. Этот факт отмечали многие, писавшие о Шукшине. Но мы, читатели, не сетуем на это. Шукшин сам носил только сапоги и считал, что это самая удобная обувь. Г. Панфилов, кинорежиссер, рассказывает, как он и Шукшин были на кинофестивале в Париже в 1970 г., он со своим фильмом «Начало», а Шукшин (впервые, кстати, за границей) привез свой фильм «Странные люди». Советский посол во Франции в честь советских кинематографистов устроил официальный прием, все пришли в соответствии с дипломатическим этикетом во фраках и т. д. Шукшин пришел на этот прием в сапогах… Вспоминается начало фильма «Калина красная»: из тюрьмы освобожден Егор Прокудин ― долго показывают ноги бывшего преступника, одетые в сапоги. В этом же фильме есть эпизод, когда Прокудин-Шукшин в бане кипятком обваривает брата Любови Байкаловой Петра (артист А. Ванин), который бросается в озеро, чтобы притушить боль. Шукшин-Прокудин все-таки успевает надеть не только трусы, но и сапоги, когда выходит по подмосткам, чтобы оправдаться и посочувствовать пострадавшему.
Евгений Евтушенко в юмористической форме, так рассказывает о шукшинских сапогах (видимо, эта встреча имела место между В. Шукшиным и Е. Евтушенко):
Евтушенко жил в годы войны на станции Зима. У него есть об этом поэма. Евтушенко продолжает:
Думается, что носил сапоги В. Шукшин, как и лапти Толстой, не ради кокетства, а только потому, что каждый считал для себя такую обувь удобной.
Талант Шукшина в последние годы его жизни вспыхнул так ярко, что приковал к себе внимание миллионов людей. До этого Шукшина больше знали как режиссера и артиста кино. После выхода фильмов «Печки-лавочки» и «Калина красная», о Шукшине заговорили как о режиссере, артисте, писателе, творчество которого являет собой пример поразительной цельности, триединства. Профессор-литературовед В. И. Бурсов на страницах «Литературной газеты» сетовал на то, что диалог с Шукшиным о Достоевском, которым они оба восхищались и который сближал их, не состоялся. В. Бурсов писал: «Вот если сделать фильм о Достоевском, судьба которого драматичнее и сложнее всех его романов… Кому это по плечу? Кто мог бы сыграть Достоевского? Шукшин. Больше некому…».
Иногда можно услышать от людей, что слава Шукшина началась после его смерти. И даже поэт Р. Рождественский в стихотворении, посвященном В. Шукшину, говорит об этом:
В последние годы жизни на Шукшина буквально «свалилась» всенародная слава. Он с достоинством принял эту славу, любовь к его творчеству и… остался скромным великим тружеником. Собрался поставить фильм о Степане Разине по своему роману «Я пришел дать вам волю» и, закончив с кинематографом, переключиться полностью на литературу, но к великому сожалению не успел…
Сегодня мы начинаем понимать величие В. Шукшина. В нашей неустроенной жизни все чаще и чаще возникает шукшинский вопрос: «Что с нами происходит?».
Обращение к произведениям писателя стало потребностью, ибо они вызывают катарсис ― нравственное очищение души.
На Новодевичьем кладбище, которое стало мемориалом, в часы его открытия около могилы Шукшина ― всегда люди. На могиле в любое время года ― красная калина. Но больше всего поражает огромное количество писем, открыток ― человеческие исповеди. Люди обращаются к Василию Макаровичу, как к живому. Я воочию убедился, когда стоял перед могилой писателя, в великой любви к Шукшину: у могилы поднял листок, видно было, что он вырван наспех из тетради, а в нем (цитирую по памяти): «Дорогой Василий Макарович, я рецидивист с 22 летним стажем, только что освободился. У меня было время там (т. е. в местах не столь отдаленных. ― С. Л.)… ознакомиться с твоими книгами и фильмами. Спасибо тебе, дорогой наш человек, боль и соль земли Русской! Я обещаю тебе, что найду работу, буду честно смотреть людям в глаза, хочу умереть порядочным человеком…».
Вот так писатель, режиссер, актер способен, может на какое-то время, нравственно поднять заблудшую, деградирующую душу. Это письмо, на мой взгляд, ― высшая оценка со стороны простого человека, проявление искренней любви к Шукшину, судьба которого столь же поучительна, сколь и прекрасна.
В избранное, в двух томах, Станислава Ломакина вошли публицистические, литературоведческие, философские статьи и рассказы, написанные им за 10 лет. Некоторые статьи и рассказы были опубликованы в периодической печати: журналах, научных сборниках, газетах. В них ученый и писатель осмысливает минувшее время, нравственное обоснование незабвенности, память о деяниях, совершенных людьми, которые не приемлют навязанной им участи. Они стоически сопротивляются обстоятельствам и вопреки неудачам пробуют взламывать устоявшиеся стереотипы поведения, не обольщаясь ожиданием вполне благополучного исхода.
Автор благодарит за финансовую помощь в издании «Избранного» в двух томах депутатов Тюменской областной Думы Салмина А. П., Столярова В. А., генерального директора Открытого акционерного общества «Газснаб» Рябкова В. И. Второй том «Избранного» Станислава Ломакина представлен публицистическими, философскими, историческими, педагогическими статьями, опубликованными в разное время в книгах, журналах, научных сборниках. Основные мотивы публицистики – показ контраста между людьми, в период социального расслоения общества, противопоставление чистоты человеческих чувств бездушию и жестокости, где материальные интересы разрушают духовную субстанцию личности.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.