Василий III. Иван Грозный - [13]

Подобно дворянам, крестьяне не составляли единого сословия. На Севере и в Поморье преобладали «черносошные» крестьяне. («Черные» сохи зависели от казны и платили исключительно великокняжеские поборы.) В Центре самую многочисленную категорию составляли владельческие крестьяне, платившие оброк в пользу землевладельцев — Дворца, вотчинников и помещиков. Описывая имения, писцы проводили различие между «старожильцами» и «новоприходцами». Появление категории «старожильцев» было симптомом важных перемен в жизни сельского населения.

В середине XV в. удельный князь Михаил Андреевич Верейский воспретил крестьянам Белозерского удельного княжества «отказываться» (переходить с места на место) в иные сроки, кроме Юрьева дня осеннего — 26 ноября. Со временем этот запрет был распространен властями на другие территории. Судебник 1497 г. утвердил нормы Юрьева дня как основного закона о крестьянах для всей России. Прежде чем покинуть свой двор, любой «хрестьянин» должен был уплатить землевладельцу «пожилое» за двор в размере одного рубля (при условии, что крестьянин прожил во дворе не менее четырех лет). Рубль примерно соответствовал цене двухсот пудов ржи. Эта сумма была весьма значительна для жителей деревень, имевших в своем распоряжении незначительные денежные средства. Крестьянский выход приурочен был к двум последним неделям осени, когда все посевные работы заканчивались. Введение Юрьева дня не лишило крестьян свободы, но заметно стеснило их передвижение.

В XVI в. общая численность населения, по самым приблизительным подсчетам, увеличилась до 7–9 млн. человек.

Чтобы объяснить объединение русских земель, историки выдвинули гипотезу об общерусском рынке, будто бы сложившемся в XVI в. Эта гипотеза однако же была отвергнута наукой.

Денежное обращение дает наиболее точное представление о рынке. Герберштейн писал: «Серебряные деньги у них бывают четырех родов: московские, новгородские, тверские и псковские. Московская монета не круглая, а продолговатая и до известной степени овального вида, называется она деньгою и имеет различные изображения. У старинных на одной стороне розы, у позднейших — изображение человека, сидящего на лошади».

Княжества и земли долго сохраняли замкнутость и собственную денежную систему.

Наблюдательные иностранцы поражались, сколь неблагоприятны для жизни климат и почвы Московии. Герберштейн писал: «Область московская не слишком пространна и не плодородна; ее плодоносности вредит главным образом песчаная повсюду почва ее, которая убивает посевы при самом незначительном избытке сухости или влаги. К этому присоединяется неумеренная и чересчур жестокая суровость климата, от которой зимняя стужа побеждает иногда солнечную теплоту, и посевы иногда не доходят до созревания.

В самом деле, холод бывает там временами настолько силен, что, как у нас в летнюю пору от чрезмерного зноя, так там от страшного мороза земля расседается; в такое время даже вода, пролитая на воздухе, и выплюнутая изо рта слюна замерзают прежде, чем достигнут земли».

При втором посещении Москвы в 1526 г. посол видел, «как от зимней стужи прошлого года совершенно погибли ветки плодовых деревьев. В тот год стужа была до такой степени велика, что очень многие ездовые (которые у них называются гонцами) были находимы замерзшими в их повозках. Некоторые вели тогда в Москву из ближайших деревень скот, привязав его на веревку, и, захваченные силою холода, они погибли вместе со скотом. Кроме того, тогда находили мертвыми на дорогах многих поводырей, которые обычно бродят в тех местностях с медведями, приученными к танцам. Мало того, и сами медведи, подстрекаемые голодом, покидали леса, бегали повсюду по соседним деревням и врывались в дома; при виде их толпа поселян убегала от их нападения и от холода погибала вне дома жалкою смертью. Иногда такой сильной стуже соответствует и чрезмерный зной, как это было в 1525 г., по рождестве Христове, когда чрезмерным солнечным жаром были выжжены все посевы, и следствием этой засухи явилась такая дороговизна, что то, что раньше покупалось за три деньги, впоследствии покупалось за 20 или 30; можно было видеть, как от чрезмерного зноя загоралось очень много деревень, лесов и хлебов. Дым от них до такой степени наполнял страну, что глаза выходящих на улицу получали от дыма сильное повреждение, и от дыма исходил какой-то мрак, который сделал слепыми многих.

По пням больших деревьев, существующим еще и поныне, очевидно, что вся страна еще не так давно была очень лесистой; хотя она и достаточно возделана усердием и трудами земледельцев, однако, за исключением того, что произрастает на полях, все остальное привозится туда из окрест лежащих областей. Именно, если она и изобилует хлебом и обыкновенными овощами, то во всей стране нельзя найти более сладких сортов вишен и орехов (за исключением, однако, лесных). Плоды других деревьев у них, правда, имеются, но невкусные. Дыни же они сеют с особой заботливостью и усердием; перемешанную с навозом землю насыпают в особого сорта грядки, довольно высокие, и в них зарывают семя; таким способом оно одинаково предохраняется от жара и от холода. Ибо если случайно будет чрезмерный зной, то они устраивают в смешанном с землей навозе щели, вроде как бы отдушины, чтобы семя не сопрело от излишнего тепла; при чрезмерном же холоде теплота навоза оказывает помощь закрытым семенам.