Вашингтонское убийство - [15]

— Любит! Я знаю, Сар, любит.— Голос у нее задрожал, но она залпом допила коктейль и решительно взглянула Саре в глаза.— Он не обманщик. Как жаль, что вы с ним незнакомы! Замечательный человек, и любит меня не меньше, чем я его. У нас в семействе об этом не знали, но я раз пять приезжала сюда из колледжа с субботы на воскресенье, чтобы с ним встретиться. Нам было так хорошо вдвоем! Мы собирались объявить о нашей помолвке. Это было как раз за несколько дней до того... до того, как умер Том. А потом все рухнуло.

Встретив горестный взгляд девушки, Сара проговорила:

— Барби, ты была здесь в тот вечер... Расскажи, как все это случилось.

— Этого вечера мне не забыть никогда. Артуро был взбешен — это его Керк довел. Он сказал мне: Керк обвиняет его в том, будто он нарочно затягивает переговоры,— вранье, конечно. Именно Керк выискивал тысячи всяких поводов для оттяжек. Мы ходили с Артуро по саду, и я помню, какое у него было лицо, когда он сказал, что из-за одного интригана-чинуши под угрозу поставлено будущее целого народа и что с этим нельзя мириться. Он о чем-то хотел поговорить с Томом, искал его. Том так ему нравился, Сар. Потом я видела, как они разговаривали в баре. А после этого...— Голос ее сорвался.— О, Сар, это было ужасно!

— Говори, Барби, говори!

— Я с кем-то болтала, вдруг вижу — мать выходит с Артуро в сад, она держит его под руку. Сперва я подумала, что Артуро решил рассказать ей про нас,— мне только было непонятно, зачем для этого идти в сад. Минута идет за минутой, а их все нет, и тут я встревожилась — я ведь знаю, что являет собой моя мамаша, когда выпьет. Вернее сказать, я вообще знаю свою мамочку — в подробности вдаваться не будем. Вдруг она влетает в салон одна, вся красная, подбегает к Джерри, и он за ней следом уходит в сад. Я испугалась — не случилось ли чего с Артуро,— и побежала за ними. В саду было темно, и я ничего не увидела, но слышала голоса. Потом показались Артуро и Джерри за ними мать. Они, можно сказать, несли Тома на себе. Видно было, что идти он не в состоянии. Я спросила мать, что происходит, а она говорит — ничего особенного, просто Том напился до потери сознания,— и ушла в дом. Джерри и Артуро внесли Тома во флигель для прислуги, а я осталась ждать у двери. Очень скоро Артуро вышел и сказал мне, что должен разыскать моего отца,— Тому нужен врач,— и тоже ушел в дом. Я — за ним. И вот тогда я заметила это.

— Что же, Барби?

Следы помады у него на щеке и на губах. Это была оранжевая помада матери, Сар. Передать вам не могу, что со мной сделалось. Мне хотелось кого-нибудь убить! Я сразу поняла, что она проделала или пыталась проделать.

Сара молча погладила ее руку.

— Все, что было потом,— какой-то сплошной кошмар. Я понимала, Артуро не виноват, но была так взбешена, что не утерпела, накинулась на него. «Прежде всего,— говорю,— ступай и сотри со своей физиономии помаду, крыса ты вонючая, а потом возвращайся, и я тебе популярно объясню, какая ты гнусная мразь». Надо же было такое ляпнуть — и кому, латиноамериканцу, а они такие гордые. Он весь побелел и говорит: «Ну что же, пусть. Теперь нам все равно надеяться не на что». И ушел. Совсем ушел.

— И больше вы не встречались?

— Нет, встретились еще раз. Назавтра я позвонила ему, и тут я поняла, что он любит меня по-настоящему,— он сказал, что тоже хочет со мной увидеться. Мы с ним позавтракали вместе. Он был такой серьезный. О помаде — ни слова. Вероятно, все это было ему противно до последней степени. Сказал, что любит меня, но наш брак был бы связан с большими трудностями. Я поняла это так: он увидел, что за штучка моя мамаша, и боится, как бы я не пошла по ее стопам. Но он говорит: нет, тут совсем другие причины. Я стала допытываться: какие, какие? Наконец он сказал, что не хочет становиться между мной и моей семьей. А я говорю: мне на мое семейство плевать, я люблю только его, куда он, туда и я. Тогда он поцеловал мне руку, и вид у него был такой, словно я всадила ему нож прямо в сердце. Он все твердил: это трудно, невероятно трудно... Ему пора было возвращаться в свою приемную, и мы договорились встретиться на другой день. Но больше уже не встретились.— В глазах ее заблестели слезы.— В тот же вечер пришло известие, что Сильвестре поднял мятеж, и Артуро получил от своего правительства телеграмму — его срочно отзывали. Он позвонил мне, чтобы проститься — он страшно торопился на самолет,— и это был последний раз, когда я слышала его голос.

— Ты думаешь, что он... что он ранен в бою?

Барби качнула головой, и слезинки выкатились у нее из глаз.

— Простите меня, Сар. Я это так. Ничего. Нет, я уверена, что он цел и невредим. Дед узнал по моей просьбе: прежнее правительство и его служащие выехали в другие страны. По слухам, Артуро в Чили. Но адреса его мы раздобыть не смогли — он перешел на нелегальное положение или что-то в этом роде; словом, мне не удалось с ним связаться, а сам он не пишет. Считает, наверно, что все равно нет смысла — между ним и мною встала моя семья, да к тому же он на положении беженца...

— Да, вполне возможно. Вероятно, он думает, что тебе лучше его забыть.