Вашингтонский узел. Время испытаний - [25]
Но в этот год Новый год у меня не задался с самого начала – потому что Стен прислал мне сообщение из Кабула с приказом срочно приехать. Сообщил он об этом не по официальной линии, при этом присовокупив пометку «немедленно». Употребление этого слова значило, что у Стена проблемы, а значит – проблемы были и у меня.
Потому что даже став представителем ЦРУ в Белом доме – я остался человеком, который получает пакеты из Кабула. Из системы просто так не выскочить.
Поскольку Стэн предупредил, что есть проблемы, в Кабул пришлось добираться кружным путём. Прилетев в Париж, я взял билет на другое имя на Душанбе, столицу соседнего с Афганистаном государства Таджикистан, бывшей советской республики. Там, поспрашивав, я взял билет на полулегальный рейс в Мазари-Шариф. Этими рейсами летала всякая тёмная публика… афганцы чувствовали, что дело плохо. И у кого были деньги – скупали недвижимость в республиках бывшего Советского Союза, а кого хватало – те пытались перебраться в Европу. Чтобы, когда придёт Талибан, – а никто не сомневался, что он придёт, – было куда бежать.
Ещё одна проигранная наша война.
От Мазари-Шарифа, куда проложили ветку железной дороги – я взял автобус… но не обычный – тут ходил бронированный автобус. Им возили представителей всяких неправительственных организаций и служб помощи. Попасть на рейс труда не составило.
Пока мы ехали до Кабула, я смотрел по сторонам и удивлялся – какой же у нас талант вляпываться во всякое дерьмо. Удивительно просто…
Конечно, многое было сделано – об этом можно было судить хотя бы по машинам на трассе… они были богаче, чем в соседнем Пакистане, где нет войны, то тут то там встречались американские джипы и пикапы. Но Афганистан оставался Афганистаном – с горами, со снежными вершинами, с пустыми равнинами на подступах к Кабулу, где ничего не растёт, с осликами у обочины. Какую демократию мы сюда несли? Зачем, если они жили без неё сотни лет?
Надо было убрать Бен Ладена и всё…
В Кабул мы въехали с севера, прошли только что построенную объездную, дальше пошли виллы, которые стоят по миллиону наворованных долларов за одну. Кабул был передо мной – пыльный, грязный, снежный и страшный, совершенно безумный четырехмиллионный мегаполис в самом центре Азии. Здесь врали, как дышали, здесь можно было вкладывать любые деньги, но они продолжали ненавидеть и убивать. Как сказал один афганский шейх – «в моих ульях много пчёл, они больно жалят, но у них совсем нет мёда».
Когда-то одним из моих коллег был албанец из Косово. Он рассказывал о своём детстве, как много Тито строил в Косове и как они дрались с сербскими пацанами не на жизнь, а на смерть – а потом дрались уже с сербскими болельщиками. Как то раз я спросил – за что вы боролись, ведь Тито немало делал для вас? Почему вы отвергали его доброту? Албанец – его звали Васим – ответил: за доброту врага ненавидишь его ещё больше.
Вот и тут так. За нашу доброту нас ненавидят ещё больше.
Американское посольство в Кабуле располагалось в центре города, за стеной высотой в несколько метров – но я устроился в гостинице при аэропорте и позвонил по безопасному номеру. Через какое-то время появился Стен, предложил прогуляться – и мы пошли гулять по краю бетонки, где наши голоса заглушал звук турбин взлетающих и садящихся самолётов. Было ветрено, ветер нёс смесь мелкого песка и снега.
– Что произошло? – спросил я
– Много чего. Короче, мне нужен человек, которому я на сто процентов доверяю.
Бишоп помолчал, и продолжил.
– И который умеет стрелять. – Я выругался про себя. – Работа… ничего сложного… но сделать надо.
– Стэн, – я уже не считал нужным обращаться к нему на «вы», тем более после моего крайнего повышения, – ты охренел?
Бишоп вдруг схватил меня за грудки, притянул к себе…
– А ты как думал? Чистеньким остаться? Выхода другого у тебя все равно нет!
Щёлкнул курок пистолета.
Моего.
Бишоп медленно опустил глаза, криво усмехнулся.
– А сможешь?
– Проверим?
Начальник кабульской станции держал меня несколько секунд, потом отпустил меня. Сделал шаг назад. Второй.
– А ты вырос, – задумчиво сказал он.
– Это ты охренел.
– Нет… ты вырос. Помнишь, что я тебе говорил?
…
– Тебе место в нашей стае. Хочешь, повторю. Тебе место в нашей стае.
– Я уже в вашей стае.
– Нет. Не совсем…
Стен показал.
– Я закурю?
– Без резких движений только.
Стен достал сигареты… кажется, набитые вручную.
– Лучшая афганская трава, – прокомментировал он, затягиваясь, – пополам с турецким табаком самое то…
– Стен… ты в самом деле охренел?
– Нет. Я в добром здравии.
– Не вижу.
– Того типа всё равно придётся уложить. Он переметнулся.
– Что значит, переметнулся?
– То и значит. Он теперь работает на Межведомственную разведку Пакистана. У них лучше условия. А мне он сказал, что если я его не сниму с крючка, он настучит на меня пакистанцам. Соответственно, и на тебя тоже.
…
– Пакистанцы нам сейчас вовсе не друзья, сам понимаешь. И мне что-то не хочется, чтобы на меня было досье в Исламабаде. А тебе?
Круто. Переметнувшийся агент.
– Это был твой личный агент, Стен?
