Ваше Благородие - [70]

– Мало, как видно, тебе дали, Васька! В следующий раз десять раз по всей роте пройдёшь! – проорал пехотный подпоручик.

«Васька! Точно, да это же Васька Рыжий из соседней к Егорьевскому Татьяновки. Тот, что был бит, когда-то у помещика Горюнова за свой строптивый нрав. А всё потому как жена при родах, Февронья, вроде бы её звали, померла, а он оттого в тоску впал», – вдруг отчётливо вспомнил Лёшка.

– За что бит солдат этот, господин подпоручик? – спросил Алексей у наблюдавшего уже за ним со стороны пехотным офицером.

Тот приблизился и оценивающе разглядывал его с боку.

– А вам-то, что с того, господин егерский офицер, вы чай не с нашего полка вовсе будете, чтобы этим интересоваться, – и пехотинец дерзко сплюнул себе под ноги.

Лёшку накрывала та же волна ярости, как когда-то в отцовском поместье при порке его дружка Харитошки. Но он был другим, хорошая у него уже была школа за спиной! И вздохнув, Алексей ответил пехотинцу как можно дружелюбнее.

– Вы, наверное, меня не совсем поняли, господин подпоручик мушкетёрской роты пехотного полка. Я командир отдельной особой егерской команды главного квартирмейстерства армии подпоручик Егоров, и у меня есть право отбора в свою команду любого из нужных мне солдат. Поэтому я вас здесь и спрашиваю, как должностное лицо, за что бит сей солдат и как его фамилия?

Пехотному подпоручику очень не хотелось отвечать что-либо этому егерю, но и дерзить пока было не на что, говорил тот с ним совершенно сухо и официально, не придерёшься при желании к тону даже, а ведь так хотелось это сделать при всех здесь присутствующих подчинённых.

– Афанасьев Васька это, из самого последнего рекрутского набора мужик. Мозги вот на место вправляем ему через спину, – и он хохотнул над своей удачной шуткой. – Дерзок он уж больно у нас. Нет почтения у него к господам командирам. Быком вон всё время смотрит на всех и молчит, а с быками, подпоручик, нужно что? – И сам же ответил на свой вопрос: – А быков забивать нужно прилюдно, чтобы не лезли на хозяев вдруг, когда ты отвернёшься от них.

– А он что же, лез уже? – совершенно спокойно переспросил Егоров. – Или, может, перечил вам чем-нибудь, господин подпоручик?

Красномордому начал уже надоедать весь этот диалог, был он сам по себе здоровым мужчиной, причём гораздо старше, чем вот этот сухенький юнец в зелёной егерской форме, но уже, кстати, с горжетом подпоручика.

«Как же, знаем главное квартирмейстерство, там только в чинах-то и растут как на дрожжах, не то что у нас тут, в этой пехоте», – подумал красномордый и всё-таки решил хамануть этому самоуверенному чужаку.

– А шёл бы ты к себе, что ли, егерь, да в штабах штанишки свои обтирал. Нечего мне мешать тут на моей земле! – и он геройски оглядел подошедших поближе унтеров.

Со стороны улицы к ним направлялся высокий пехотный капитан, и тут красномордый вообще раздухарился.

– Знаем мы вас, тыловых крыс из штаба, никого я вам давать не собираюсь. А некоторым так и вообще помолчать бы, толкни их, слабаков, так они и покатятся к себе. Толку-то с них, мелкие, словно блоха на кобеле.

– Да ладно! – ухмыльнулся егерь. – Это ты никак, пехотный, про меня да про своё нежелание исполнять приказы сейчас ляпнул, а?

– А хоть бы и так, – совсем уже обнаглел мушкетёр от безнаказанности. – Иди-ка давай отсель, а не то я тебе сам помогу!

– А давай помоги! – Лёшка словно броском ласки преодолел разделявшее их расстояние и, встав в упор, наступил остриём каблука на то место, где пальцы ноги подпоручика выходили из стопы. Раз! – и он вдавил каблук как можно сильнее в сапог, да ещё с проворотом.

– Что такое, господин подпоручик! Никак у вас ножка вдруг заболела? Ну, так вы осторожнее ходите, тут ведь камней-то вон как много вокруг! – и уже гораздо тише нагнувшемуся от боли пехотинцу. – Ты, стервец, можешь теперь сам выбрать, на чём драться со мною будешь, – сабля, шпага, пистолет, да хоть штыками или кулакам, всё к твоим услугам, подпоручик. Ровно через месяц я буду ждать твоего решения, свинья красномордая. Как тебе меня найти, ты уже теперь знаешь. Если через месяц ты передо мной не появишься, то я тебя тогда сам найду, и тут уже ты пеняй на себя!

И снова громко обратился для всех и прежде всего для подошедшего к ним капитана.

– Ногу вот зашиб ваш господин подпоручик. Ох, и болит она, видать, у него. Ну ладно, пошёл я, простите, дела-с, знаете ли. А по Архипову бумага сегодня же к вам придёт. Вы уж будьте любезны, чтобы к вечерней поверке он уже у меня в строю стоял! – и Лёшка, дурашливо поклонившись, отправился снова в штаб. Ну а что, господин барон сам сказал, что перед выполнением особого задания ему ни в чём отказа не будет. А своё слово здесь дворянам положено держать.

– Что это было-то сейчас, Семён? – спрашивал командир Третей мушкетёрской роты Выборгского полка у своего заместителя.

– Ну и дурак же ты, Семён! – покачал он головой, выслушав сбивчивый рассказ подчинённого. – Никогда теперяча тебе не быть уже поручиком. Всё, отвоевался, так и помрешь, поди, теперь в этом чине.

– Как так-то? – округлил глаза красномордый. – Да я же его вот этими вот руками как щенка порву! – и он потряс здоровыми своими кулачищами в воздухе.