Ваше Благородие - [49]

– Сергей, ты бы позанимался со всеми, сейчас-то времени много, всё какое-то дело, а потом и на постое можно будет по паре часов в день этому делу внимание уделить, – предложил Лёшка Гусеву.

– С сегодняшнего дня в учебное дело команды вводится обучение письменной грамоте, чтению и счёту, – объявил командир на берегу на построении. Занятия будут проводиться Гусевым Сергеем и мной. Попрошу отнестись к этому серьёзно! – повысил он тон, увидев недовольные мордахи в шеренгах. Вот ты, Трифон Кузьмич, что ставишь на канцелярском документе по выдаче тебе жалованья?

Егерь из старичков мигом изменил выражение лица с «кислого» на «уставное» и выдал незамедлительно ответ – Крест, вашблагородие, крест ставлю в бумаге у казначея.

– Вот-вот, крест, – кивнул, соглашаясь с ним, Лёшка. – Так такой крест ведь хоть кто нарисовать может, крест – это ведь не подпись, капрал. Сколько у тебя годовое жалованье?

Трифон задумался, глядя вверх и что-то про себя пошептав, затем уверенно ответил:

– Ну так если по нонешнему моему капральству да ежели с учётом повышенного егерского жалованья, так 22 рубля с полтиной выходит, вашблагородие.

– Ну так 22 рубля с полтиной – это уже хорошие деньги, – покачал головой Егоров. И весь строй с ним согласился: – Ещё бы не хорошие, это сколько скотины-то можно в хозяйство накупить!

– А ты хотя бы знаешь, как эти двадцать два с половиной рубля правильно на бумаге прописываются? – продолжал мучить недавно повышенного до капрала из солдат его командир.

– Нет, ваше благородие, не знаю, – аж побледнел, округлив глаза, егерь.

– Вот то-то же, – проворчал Лёшка. – И никто из вас того не знает, окромя разве что Гусева и меня. Я, конечно, не хочу сказать, что вас обманывают наши доблестные казначеи, упаси бог, но сами же всё знаете, тут контроль нужен, вы ведь мужики хваткие и сами из крестьян когда-то вышли. А значит, понимаете, что за всем своим только лишь личный пригляд и строгий учёт нужен, чуть ты только зевни, и всё то, что до этого было твоим, так сразу же чужим станет, без оного. Согласны?

– Согласны, – глухо прогудел строй. Знамо дело, пригляд за всем нужен, без пригляда и без порток остаться можно.

– В бою тоже грамота нужна, а ну как вы в дозоре оказались и что-то важное у неприятеля заметили, с места вам уйти нельзя, а сообщить сведенья командиру нужно. Рядом пастушок из местных, а рассказывать ему всё равно, что чайке, – и Лёшка кивнул на пролетающую мимо птицу.

– А тут вы на бумаге всё изложили, написали там прописью и цифрами, да и послали с той бумагой гонца. Вот вам честь и хвала тогда будет. Мне ли вас учить, что грамотный перед дураком завсегда на голову выше будет? Пользуйтесь такой возможностью, чтобы науки познать, время придёт, отслужите в армии, захотите на старости лет мирной жизнью пожить, никогда дармоедами и нигде не будете. Хоть учётчиком в хозяйстве у местного помещика пристроитесь, а хоть мещанином в уездном городке, везде у нас грамотный человек в почёте. Там пятак за написание прошения заработаете, тут гривенной за составление жалобы на гербовой бумаге. Всё ли всем понятно?

– Так точно! – рявкнул строй. У многих солдат уже горели интересом глаза. Всё какое-то новое дело предстояло, да и любознательный это народ, простые русские люди. Особенно если они осознали пользу в этом новом деле.

У Браилова и Измаила отряд сделал дневные остановки, нужно было запастись провизией и проверить галиоты перед морским переходом. Егорову было интересно лично осмотреть крепости, около которых уже было пролито столько крови, а сколько её ещё предстоит пролить в последующие войны с Оттоманской Портой. Как знать, может быть, и ему доведётся поучаствовать в этих штурмах под началом Суворова? Поэтому Лёшка лично своими ногами прошёл все земляные бастионы, валы и рвы, откладывая всё увиденное в уголки своей памяти.

После Измаила было два дня пути нижним Дунаем, и последние несколько десяток вёрст отряд шёл по его обширнейшей дельте, второй по своей площади в Европе и уступавшей лишь только матушке Волге. Основное русло здесь распалось на несколько больших рукавов и проток, и для плаванья было выбрано Килийское гирло, которое было более быстротечным, чем идущие ей параллельно другие огромные речные рукава. Последние тридцать вёрст скорость пришлось сбросить до самой малой, и галиоты аккуратно шли через затопленную пойму, покрытую стеной тростника, рогоза и осоки.

Был большой риск нарваться на затопленный ствол дерева или сесть на мель. Русло реки в этом месте было неустойчивое, то и дело здесь появлялись новые островки, образовывающиеся из наносов ила и всякого сплавлявшегося по течению мусора.

Наконец-то, впереди показался просвет, и отряд выскочил на морской простор. Дальше корабли шли, придерживаясь западного берега, и уже за Днестровским лиманом Кунгурцев принял резко на восток, выводя свои суда на Каркинитский залив Чёрного моря. Обогнув вытянутый остров Джарылгач, суда вошли в Каланчакский лиман, около которого уже несколько суток стояли передовые части Второй русской армии.

В семидесяти верстах к востоку находился Перекоп – одно из древнейших укреплений во всём северном Причерноморье. Располагался он на узком семикилометровом перешейке, отделяющим полуостров Крым от материка. Про это древнее защитное сооружение, существовавшее уже задолго до описываемых событий, оставил свои свидетельство ещё древнеримский писатель Плиний Старший. Сейчас же оно защищало весь Крымский полуостров со стороны его северной материковой части, и стало той преградой на пути русской армии, которое теперь было необходимо преодолеть и взять штурмом.