Ваш о. Александр - [24]

В связи с печальным известием о Вашем отце я вспомнил, как 10 лет назад — ушел мой. Как бы ни была тяжела эта разлука, я тогда же ощутил, что он взят своевременно. Наступали периоды, когда перед ним встали бы неразрешимые проблемы. Во всем есть скрытый смысл, который мы лишь иногда узнаем ретроспективно.

Очень радуюсь успехам Яши на поприще живописи, надеюсь, что и работа идет своим ходом. Раз Вы научились теперь разбираться в слоях общества, наверное, будет легче жить, то есть находить «подобное для подобного».

Дина, Вы пишете о мормонах. Я в свое время много думал о них и читал. На их примере яснее становится необходимость Церкви, которая худо–бедно может сбалансировать человеческие загибы и сохранить связь с источником.

Трагедия их в том, что они изобрели себе веру «независимо» от вселенского христианства и тем самым открыли простор для функционирования негативных механизмов (социальных и психологических). В результате — «закрытая система» с жестким, почти нечеловеческим режимом. Это как в биологии: вид, изолированный от всех воздействий, обречен на деградацию. А их главный импульс — отделиться, все строить по–своему, не считаясь с опытом вселенского христианства. Теперь их трудно назвать даже христианами (как и свидетелей Иеговы, которых в Америке немало).

Всегда рад услышать Вас и знать о Вашей жизни.

Обнимаю. Храни Вас Бог.

Ваш о. Александр Мень

[1980]

Дорогой отец Александр!

Здравствуйте!

Я несколько припозднилась с ответом из‑за того, что на работе пришлось поработать. Где советский показушник не приспособится? Даже в логове «акул империализма» он делает вид, что трудится, а сам… пописывает письмишки. Весной я должна была работать на том самом компьютере, который «видела», из‑за этого виденья меня сюда и взяли, как я Вам писала.

Это была Америка! Графики «сам» рисует, меняешь данные — в секунду другой график… В первые моменты я волновалась, все думала, что он скажет: «Дина, ты дура…» Но он помалкивал на этот счет, и я перестала его бояться и даже поработала. Компьютер так напоминает мне человека, у которого что‑то отсутствует, и я радуюсь, что я не компьютер, что он мне даже нравится.

А какие тут красивенькие все эти вычислительные, измерительные, размножительные машины. «Эксон» я поудивляла картами, которые составляла, опять же по родной привычке работать напоказ — думаю, что меня возьмут директором, в струю поспеваю, никаких там идей, рассуждений, всяких новшеств не ввожу. А это везде очень ценно. И вообще эта «акула» отдаленно напоминает привычное, с похожими законами, как зеркальный двойник, только не искривленный. И я себя тут чувствую, как при идеальном коммунизме.

Яше удалось пробиться на Международный конгресс, который будет в Париже в будущем году. «Акула» очень волновалась, так как не принято ездить от имени «Эксона» простым сотрудникам, только вице–президенты могут ее представлять в международной обстановке… Но Яша едет как представитель этого нефтяного «магната». Поначалу президент сказал «нет», но Яша, закаленный в советских холодах и отказах, начал снова добиваться. И президент сказал «о’кей», выслушав все Яшины аргументы. Тутошний народ удивился. Здесь люди привыкли, скажут «нет», значит «нет», а мы‑то знаем, что есть и другие «инстанции», и что «нет» — это только начало борьбы за «да». Наш свинцовый «бэкграунд» нам помогает в тропическом климате города Хьюстона.

Этот месяц знаменит был тем, что мы, наконец‑то, выбрали дом и купили. Это было одно из испытаний семейной жизни. Мы уже прошли одно — писали мне диссертацию, а вот теперь еще одно преодолели — купили дом. Сами понимаете, я не только «обжидовилась»(мои приятели очень по этому поводу бушевали), но и «обуржуазилась». И эти два недостатка вместе при покупке дома во мне взыграли. Тут, оказывается, есть и замки, и миллионеры, и некоторые дома лучше других, раньше этот факт как будто был мне не известен. И нет покоя. Я хотела жить в зимнем и летнем дворце. Я уже Вам писала, что я поняла на себе истоки коммунизма. Но пришлось справиться со всеми своими завистливыми инстинктами, и дом мы выбрали. Я потом опишу Вам его по подробнее, потому как сквозь слезы я его плохо рассмотрела, а сейчас он оформляется. Как наши кооперативы: ю% наличными, а потом банк дает ссуду — после проверки нашей денежной надежности. Мы думаем, что у нас все в порядке, а где‑то к августу надеемся переехать в свой американский дом.

Отношение к деньгам у американцев, как к поэзии. Много денег — значит умный, нет — «гуляй, Вася!» Я впервые услышала в Блаксбурге от начальника, когда ему посоветовала, каким углом мебель вносить, главную американскую присказку: раз ты такой умный, что же ты такой бедный. И это правда, тут деньги имеют ценность (эквивалент ума?), и только отсюда я могу удивиться, что бывает чудо — находятся люди, которые изучают поэзию, литературу, искусство. Оказывается, и нашим‑то на свободе книжки не так нужны, как мы там притворялись, весь интерес был на поверхности.

Тут к бизнесу приучают с ранних лет, родители радуются, когда ребенок притаскивает первый доллар. Сама поражаюсь своим реакциям, смотрю на Даничку, он на ходу подметки рвет, то одно придумает, то другое: то выменяет мышь на каддилак, то еще чего‑нибудь выдумает. Пока Илюша размышляет, есть ли свобода после смерти или нет ее, Даничка у него крадет кока–колу и выпивает. В одной из популярных американских детских игр «Монополи» есть такое правило: «если ты проиграл все деньги, то уезжай в деревню и становись философом.» Я думаю: как все ценности бывают противоречивыми!