…Ваш маньяк, Томас Квик - [26]
— Ну, если то, что ты говоришь, соответствует действительности, то он, по крайней мере, побывал на том месте, — согласился я.
— Именно! — воскликнул Стигссон. — А затем привел полицейских в лесной массив, в котором убил девочку и спрятал тело. Там обнаружились фрагменты костей, принадлежавших человеку в возрасте от восьми до пятнадцати лет. На одном из обломков кости виднелся след от пилы! Томас Квик показал, где он спрятал полотно от ножовки, соответствующее выемке в кости. — Стигссон покачал головой. — И после этого они утверждают, что нет никаких доказательств! Это убийственные доказательства, как написал канцлер юстиции Йоран Ламберц, проанализировав все решения суда по делу Квика.
— Да, звучит очень убедительно, — сказал я.
У Губба Яна Стигссона был такой радикальный, непримиримый и однобокий взгляд на Томаса Квика, что я избегал спорить с ним. Однако я все же испытывал некоторую благодарность к нему. За счет своих знаний он стал для меня ценнейшим собеседником и к тому же щедро делился материалами из объемистого дела. Один раз скопировал для меня все триста статей, которые написал о данном деле.
Но его главной заслугой стало то, что он замолвил за меня словечко среди своих единомышленников — Сеппо Пенттинена, Кристера ван дер Кваста и Клаэса Боргстрёма. Не знаю, с кем и о чем говорил Стигссон, но его связи открыли передо мной многие двери.
Пенттинен не отверг меня, когда я позвонил ему, несмотря на свою большую подозрительность по отношению к журналистам, желающим поговорить о Томасе Квике. Он однозначно заявил, что не намерен давать интервью, — этого он вообще никогда не делал, однако прислал материалы, которые мне, с его точки зрения, следовало прочесть, в том числе свою собственную статью «Взгляд следователя на загадку Томаса Квика» в «Скандинавской криминальной хронике» от 2004 года, где он среди прочего пишет: «Чтобы осветить уровень доказательств, легших в основу обвинительного приговора, можно привести дело об убийстве Терезы Йоханнесен из Драммена в качестве типичного примера».
Ван дер Кваст также особо отметил следствие по делу об убийстве Терезы, утверждая, что в этом деле доказательства против Квика наиболее веские. И если Стигссон, Пенттинен и ван дер Кваст были совершенно единодушны, то у меня не оставалось сомнений в том, за какое дело взяться, чтобы досконально изучить его тонкости и понять, обоснованы ли утверждения о правовом скандале.
Томас Квик сообщил о своих жертвах такие подробности, которые могли быть известны только полиции и преступнику. Иногда он также упоминал детали, неизвестные полиции. Так написано в обвинительном приговоре суда.
В отдельных случаях оставалось необъяснимым, откуда он мог знать, что некоторые убийства вообще имели место. Это касалось в первую очередь норвежских убийств, о которых шведские средства массовой информации практически не писали. Как мог Томас Квик, сидя в Сэтерской больнице, рассказывать, например, об убийстве Грю Сторвик и Трине Йенсен? И как он мог указать дорогу к уединенным местам, где были найдены их тела?
Мне показалось, что те, кто сомневался в правдивости заявлений Квика, слишком легко сбросили со счетов содержание его рассказов. Некоторые из так называемых «уникальных сведений» Квика можно было объяснить, другие так и оставались загадкой после того, как я детально изучил материалы следствия.
Квик сообщал о повреждениях, нанесенных жертвам, излагал детали о месте преступления, одежде и личных вещах жертв, о которых, похоже, не говорилось в СМИ.
Откуда Квик вообще мог узнать о том, что девятилетняя девочка по имени Тереза пропала во Фьеле в июле 1988 года? Суд Хедемуры осознал важность этого вопроса и рассмотрел его.
В решении по делу об убийстве Терезы суд пишет: «Та информация о событии, которую Квик мог получить через СМИ, как стало известно в суде, являлась весьма ограниченной». Сам Квик дал показания по этому поводу. «Он не помнит, чтобы читал что-нибудь об этом до того, как сделал свое признание», — записано в решении суда.
Общий объем материалов по делу Томаса Квика составляет более 50 000 страниц. Я решил расположить на оси времени то, что касалось Терезы Йоханнесен, и уселся читать протоколы допроса и документы тех времен, когда Квик начал рассказывать о ее исчезновении. Как вообще они со следователем вышли на тему Норвегии?
В материалах следствия я нашел отчет о том, что Квик общался с норвежским журналистом Свейном Арне Хаавиком. Поначалу Томас Квик не вызвал к себе никакого интереса в Норвегии, но в июле 1995 года Хаавик написал ему письмо, где сообщил, что работает в крупнейшей норвежской газете «Верденс Ганг», которая только что опубликовала большую серию статей о Томасе Квике. Теперь Хаавик просил об интервью с серийным убийцей.
В полицейском отчете сказано:
«Вскоре после этого Томас Квик позвонил Хаавику и попросил его прислать все газеты, в которых говорится о нем и его убийствах в Норвегии.
Хаавик выслал Томасу Квику выпуски газеты от 6, 7 и 8 июля 1995 года».
Серия статей открывается материалом на три полосы от 6 июля 1995 года. Вся первая полоса занята судьбоносной фотографией Томаса Квика, глядящего прямо в объектив.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Из затерянной в горах психиатрической клиники, где содержатся опаснейшие психопаты, маньяки и серийные убийцы, сбежал самый опасный из них — Юлиан Гиртман. Полтора года он ничем не давал о себе знать. Но однажды в маленьком элитном городке Марсак на юго-западе Франции неизвестный преступник жестоко и изощренно убивает преподавательницу местного лицея. Все следы указывают на участие в этом кошмаре Гиртмана, во всем просматривается его индивидуальный почерк. Однако майор Сервас, расследующий это убийство, постепенно начинает подозревать, что улики, указывающие на Гиртмана, — лишь фикция, отлично срежиссированный мрачный спектакль, цель которого — запутать его, Мартена Серваса, и навести на ложный след.
Внезапная смерть Ги Бруара потрясает обитателей острова Гернси, щедрым покровителем и благодетелем которого Бруар был долгие годы. В убийстве обвиняют молодую американку Чайну Ривер, гостившую в доме Бруара. Ее брат ищет помощи у единственного знакомого ему в Англии человека — у Деборы Сент-Джеймс, жены известного эксперта-криминалиста. С ужасом узнав, что ее старинная подруга арестована, Дебора уговаривает своего мужа Саймона поехать вместе с ней на остров, чтобы предотвратить судебную ошибку и найти настоящего преступника. Элизабет Джордж — выдающийся мастер детективного романа.
Когда Матс Сверин, финансовый директор масштабного социального проекта, затеянного коммуной Фьельбаки, был найден застреленным в затылок, перед детективом Патриком Хедстрёмом встало несколько непростых вопросов. Во-первых, каким был Матс? Буквально каждый его земляк отзывался о нем сугубо положительно, но при этом ничего о нем не знал. Стало быть, Сверину было что скрывать. Во-вторых, связано ли убийство с работой Матса или тут замешаны личные мотивы? Второй вариант вполне возможен, ибо Патрик узнал, что совсем недавно в эти края вернулась давняя любовь Матса.
В глубине души любой преступник, каким бы безжалостным он ни был, желает того же, чего ждет от мира невинное дитя: любви и признания.Невдалеке от городка, затерянного во Французских Пиренеях, расположен Институт психиатрии, где содержатся психопаты, маньяки и серийные убийцы. Охрана там очень надежная, но, когда неподалеку происходит несколько убийств, подозрение все равно падает на пациентов института. Поэтому полиции и сотрудникам клиники придется объединить усилия, чтобы распутать цепь странных и чудовищных преступлений…