Васек Трубачев и его товарищи. Книга 2 - [52]

Один раз Васек, пробираясь между сломанными подсолнухами, увидел солдата. Фашист проводил мальчика ленивым, равнодушным взглядом, но от этого взгляда у Васька долго ползали по спине мурашки.

«Вот-вот выстрелит… и убьет», — думал он, боясь оглянуться.

Реже всех приходили в Слепой овражек Сева и Генка. У ворот школы стояли часовые. Мальчики могли пройти мимо них с ведрами к колодцу и там, вытаскивая воду, двумя-тремя словами перекинуться с товарищами; но уходить надолго было опасно. Трудно было пробраться из Ярыжек Игнату; Федька Гузь, связанный с Игнатом разными делами, являлся теперь тоже редко. Нужна была крайняя осторожность. После того как в селе появились листовки, расклеенные ребятами Трубачева, фашистские патрули то и дело расхаживали по селу.

Сегодня Васек пришел первый и, сидя на коряге, с тревогой прислушивался к шороху кустов. Вот из орешника выглянула круглая голова Саши. Потом послышались осторожные шаги Одинцова. Справа треснул валежник, и из-под кучи хвороста вылез Мазин. За ним шмыгнул, как заяц, Петька. Степенно спустился в овражек Игнат. Последними пришли Генка и Сева. Наверху на страже остался Федька Гузь. Он зорко оглядывал каждый кустик, осторожно обходил овражек; поднявшись на цыпочки, вглядывался в даль.

Предупрежденные об особой важности сегодняшнего сбора, ребята бесшумно заняли свои места. Старая коряга была похожа на корабль, причаливший к зеленому берегу.

Сначала говорил Мазин.

Ровным, бесстрастным голосом он рассказывал обо всем, что с ними случилось в эти дни, как в поисках Мити они зашли далеко в лес.

Петька вскакивал, перебивал его, забегая вперед. Ребята боялись пропустить хоть одно слово. В том месте рассказа, где на лагерной стоянке были обнаружены следы лошади, волнение их достигло предела.

— Это Митя проехал! Это он!

Генка смотрел на всех счастливыми глазами.

— Бинточки нашли! Бинточки! — кричал Петька. — Мазин плясал! Вот так!

Он выбросил вперед ногу, присел и подпрыгнул вверх.

— Корягу перевернешь, Петька! — хохотали ребята.

— Перестань дурить!

— Тише! По порядку давай… Мазин, дальше, дальше! Рассказывай, Коля.

Васек остановил расшалившегося Петьку. Мазин стал рассказывать дальше: гитлеровцы на берегу, лодка, плывущая ночью по реке…

Дойдя в своем рассказе до старой мельницы, Мазин вдруг смолк и, помолчав, добавил:

— Все.

— А что на мельнице? Что на мельнице? — спрашивали ребята.

— А на мельнице Игнат был и Федька. Я сначала с Федькой подрался, а потом мы с Мазиным отдали им лодку и ушли, — закончил Петька.

— Верно, — подтвердил Игнат.

Когда все угомонились, Васек встал:

— Ребята, вы слышали, что рассказал Мазин? Теперь скажу я… Только вы не перебивайте и не кричите. Первое… это… — губы у Васька дрогнули, — это… поклон вам от нашего вожатого Мити!

Ребята ахнули, вскочили. Но Васек усадил их на место:

— Митя велел нам всем передать, чтобы мы крепче держались друг за дружку, чтобы не забывали, что мы, пионеры, должны быть верными своей Родине и что он на нас надеется.

Ребята заволновались.

— Больше я сам ничего не знаю, — сказал Васек. — Эти слова мне передал один человек… Ребята, будем всегда помнить то, что сказал наш Митя!

— Будем помнить! — тихо и торжественно повторили ребята.

Васек оглядел поднятые к нему лица. Он увидел честное круглое лицо Саши, внимательные, зоркие глаза Одинцова, худенькое, нервное лицо Петьки, спокойное и напряженное лицо Мазина, синие встревоженные глаза Севы, карие пытливые глаза Генки и голубые простодушные — Грицька; увидел крепко сжатые губы Игната, его черные сросшиеся брови над строгими серыми глазами. Волнение сжало ему горло.

— Ребята, вы все мои товарищи!.. Я за каждого из вас, как за себя, ручаюсь…

Он оглянулся, прислушался. Ребята тоже оглянулись, прислушались. Над Слепым овражком гудели мухи, в кустах попискивали птицы, зеленые лягушата прыгали около коряги.

Васек совсем понизил голос и, обхватив за плечи товарищей, зашептал им что-то быстро и страстно. Все головы сблизились и тесно касались одна другой… Наконец Васек встал.

— Игнат здешний, он всех знает, — тихо сказал он.

— Игната… Игната бери! — дружно подхватили ребята.

Игнат снял кубанку:

— Во мне не сомневайтесь.

Глава 34 У лесного костра

На бывшей лагерной стоянке паслась лошадь. Около разрытой пустой ямы лежал доверху набитый рюкзак. Митя держал в руках листок бумаги, исписанный крупным детским почерком, — письмо Мазина и Русакова.

На берегу реки мягкая глина еще хранила следы мальчишеских ног.

В памяти вставали веселые, шумные голоса и смех ребят… Палатки, костер… Вот здесь Валя Степанова расчесывала свои длинные золотистые косы, а Мазин подкрадывался к ней и щелкал ножницами.

Вот здесь, на этом пне… Митя подошел к широкому пню, осторожно сел на край, оставляя рядом с собой место. Здесь когда-то, в первую тревожную ночь, сидел он с Трубачевым. Глаза у Васька были темные, он ежился от холода. Митя накрыл Васька своей курткой, и они вместе просидели так до утра… Что же случилось? Разве прошли с тех пор годы?..

Прошло только две недели, как фашисты арестовали кузнеца Костю, Митю и других людей из села. В сарае было темно и сыро. Люди были подавлены случившимся, никто не понимал, за что и почему он арестован, каждый думал о своих близких. Митя думал об осиротевших ребятах, тяжко казнил себя за то, что не мог раньше выбраться из села.