Варяжский сокол - [4]

– Кроме того, Велес хранит твои нажитки, княжич Сидраг, – дополнил Осташ. – Ибо без Скотьего бога не будет у тебя ни стад, ни иного богатства.

– А мне больше по душе бог Перун-Световид, дающий удачу в воинском походе, – усмехнулся в черные усы Воислав.

– Одно другому не мешает, – пожал плечами Осташ.

– За Белобога и Чернобога, – поднял здравную чашу боярин Драгутин, – за отца их Рода и всех славянских богов.

Чаша с вином пошла по кругу, и кто имел усы, тот их в той чаше смочил, а безусым осталось только губами чмокнуть. И снова наступило молчание. Похоже, Рерики не совсем понимали, зачем их пригласил в гости боярин с юга, а Драгутин не спешил просвещать их на этот счет.

– По заведенному богами ряду, власть принадлежит старшему в роду, – начал негромко Драгутин. – Бог Световид не станет потакать тем, кто хочет порушить заведенные устои. И ведуны Световида, и каган не в силах противиться воле Белобога, даже если князь Трасик пошел по худой тропе.

– Дракон он, а не князь, – зло процедил Сидраг и покосился при этом на Осташа. – Ведуны Чернобога ему ворожили, я-то знаю. А ведь Трасик по младости лет не имел права участвовать в черном обряде и свидетельствовать против старших братьев. Кудесник Гордон обманул своего бога и возвел напраслину на наших отцов.

– Где это было? – спросил Осташ.

– В Волыни. Там самый богатый храм Волосатого в Варгии.

– Если ты говоришь правду, Сидраг, – задумчиво проговорил Драгутин, – то дядька твой встал на опасный путь, чреватый Калиновым мостом.

Сидраг слегка побледнел, но глаз не отвел. За столом воцарилось напряженное молчание, даже Сивар и Трувар, вкушавшие с аппетитом мясо, перестали жевать и сидели теперь с открытыми ртами. До них наконец дошло, в каком страшном преступлении обвинил дядьку Трасика Сидраг. Только безумный испрашивает дорогу у Волосатого, и только подобному богам удается ее пройти.

– Ты готов повторить свои обвинения пред ликом Велеса? – тихо спросил у Сидрага Осташ. – Подумай, княжич, ибо решение бога может лечь страшным бременем на твои плечи. Стоит ли княжеский стол ободритов души, потерянной в Навьем мире? Страна Забвенья – страшная страна, и мало кому удавалось найти оттуда дорогу в страну Света.

Сидраг молчал, вперив глаза в стоящую на столе золотую здравную чашу. На ее обращенной к княжичу стороне ротарий убивал дракона на Калиновом мосту. Было ли это случайностью, или боярин Драгутин намеренно выставил на стол эту чашу, Осташ не знал, зато он от души сейчас сочувствовал сыну князя Драговита. Бог Велес не любит, когда его беспокоят по пустякам, и горе тому, кто возвел пред его очами напраслину на родовича.

– Я знаю, что пред очи Чернобога можно предстать только в сопровождении боготура. – Сидраг поднял глаза на Осташа: – Ты поможешь мне, радимич?

– Я готов пойти с тобой, княжич Сидраг, – кивнул головой Осташ. – Но если Велес скажет нет – я снесу тебе голову.

– А разве у Сидрага не будет права поднять меч в свою защиту? – холодно спросил Воислав Рерик.

– Будет, – кивнул головой Осташ. – Но за мою смерть ему будут мстить все ведуны Велеса до тех пор, пока его голова не падет с плеч.

– Хорошо, – Сидраг надменно сжал губы. – Пусть будет так, как решит Чернобог.

– В таком случае, готовь ладью, княжич, – спокойно сказал Драгутин. – Не думаю, что лужичи осмелятся напасть на человека, идущего за правдой к Чернобогу, но лучше, если тебя будут сопровождать ведуны трех славянских богов.

Буря, налетевшая вчера на остров Рюген, к полудню, кажется, стихла. Во всяком случае, каган Славомир рискнул спуститься во двор под мелкий моросящий дождь, чтобы полюбоваться жеребенком, появившимся этой ночью на свет. Жеребенок, придерживаемый челядинами, стоял посреди двора на ногах, подрагивающих от слабости, и удивленно смотрел на приближающегося кагана. Славомир ласково потрепал новорожденного по теплой шее. Кто знает, возможно, через несколько лет и это слабое пока существо станет конем Световида, ибо где же еще богу брать жеребцов, как не из конюшни своего первого ближника кагана Славомира?

– Боярин Драгутин покинул остров Рюген, – тихо произнес за спиной хозяина Родегаст.

– Вот как? – Удивленный каган обернулся к ротарию. – Он решил вернуться домой?

– Нет, он ушел в Волынь.

– Один?

– Нет, он взял с собой Рериков.

Славомир удивленно вскинул брови.

– Он что же, собрался воевать с лужичами?

– Княжич Сидраг решил обратиться за правдой к Чернобогу, а боярин Драгутин вызвался ему в этом помочь.

– Безумец, – произнес Славомир, потрясенный до глубины души, и вяло махнул рукой в сторону челядинов.

Жеребенка унесли, а каган так и продолжал стоять истуканом посреди двора, пока заботливый Родегаст не подхватил его под руку и не проводил до крыльца.

– Может, это и к лучшему, – прошептал Славомиру на ухо верный ротарий.

– А если Чернобог скажет Сидрагу нет? – нахмурился каган.

– У нас в запасе останутся еще три Рерика для разрешения возникших сложностей, – спокойно отозвался Родегаст. – Но мне кажется, что боярин Драгутин не из тех людей, которые действуют наобум и во всем полагаются на прихотливых богов.

Каган лишь криво усмехнулся на слова ближника. Кажется, он действительно поторопился осуждать даджана. Воля Чернобога может многое решить в споре дяди и племянника. А что касается кагана Славомира и кудесника Велимира, то они останутся в стороне.