Тризна началась с вечера, но продолжалась три дня. Прибыло множество посетителей и из Свантограда, и из Ругина, и из Щирца, и из меньших городов Ругина острова. В первый день, прежде чем сесть за стол, Спекар обратился к Адельриху и к трем вождям славянских варягов: Ратмиру, Брониславу и Удону[60]:
– Гости дорогие, прошу вас выйти вперед и подойти к палате великой богини, отверстой для молитвы, которую мы совершим.
Прочитав молитву при стечении всего коленопреклоненного народа, он ударил три раза в ладоши. Из рядов немых дев вышли четыре, держащие каждая в руке по венку из цветов. Один был связан синей лентой с сапфировой застежкой, другой – красной с рубинами, третий – зеленой с изумрудами, четвертый – желтой с топазами. Каждая дева имела те же цвета и камни в отделке белой одежды и в уборе. Венки были ими одеты на Адельриха, Ратмира, Бронислава и Удона. Каждая из них затем поцеловала в уста чествуемого вождя и благословила его наложением руки на его голову. После того Спекар так же обнял и поцеловал каждого из них. Жрицы вернулись на свои места. Верховный жрец пригласил прочих сигтунцев и славянских варягов подходить по одному к одной из жриц и все были увенчаны венками цветов с лентами.
– А хорошо говорили девы от священного источника! – восторженно сказал остроградец.
– Еще бы не хорошо! Разве ты не чувствовал сердцем, что не они говорили, а сами боги их устами? Много я вещих людей на моем роду слыхал, да бывал грех и не всему их сказанию верил. А сегодня нет слова, которое бы мне сердце не прожгло. Так ни разу и мысли не пришло, что может что-либо совершиться иначе. В каждом слове так и чуется вдохновение божественное.
– Да, братец! – задумчиво произнес остроградец. – Дивное видели мы и слышали в сей день.
«На ноги восстаньте, в тесном братстве соединитесь, сыны Славы. Язык наш будет жить, родина наша не падет, славянство будет владыкой полмира, не порабощая, а освобождая народы».