Варяжские гнезда - [79]

Он расправил белокурые усы и короткую бороду и заговорил на сармато-славянском языке:

– Царь Водан, повелитель готов, саксов и квенов, народу волинскому и узодомскому и городу Винете поклон и привет шлет, и великому воеводе благородному Потоку Велеславичу братские свои объятия, равно как и всем избранным людям города сего и этой страны. Поклон приношу вам всем и от народного тинга города Сигтуны и от всей страны нашей. Желания великодушного и мудрого царя нашего высказали от себя и своих людей благодарные Буревид алоборский и Дулеб волховской так хорошо, что прибавить ничего к их словам не могу. Новые и малые города все за нас. Старые и великие или колеблются, или явно не хотят присоединиться к нам. Им не люб союз с соседями, потому что они сами против каждого камень за пазухой держат. Им не любы дружинники потому, что на кораблях своих они представляют силу благоустроенную. Недаром наш царь Водан зовет вождей морских дружинников морским царям[47], и принимает их как равных себе. Сам он дел не вершит без совещания с дротами, храмовыми жрецами, и с народным вечем, тингом, но силу дружинников, при крепкой власти их вождей, он понимает и ценит. Мы с ними давно находимся в тесном союзе, так же как со многими озерными городами, и до сих пор извлекли себе из того одно лишь благо. Не благодаря ли нашему союзу уменьшились разбои у берегов квенов, иотов, суомов, эстов, ливов, куров и поруссов. Не вследствие ли его среди стран этих дикарей появились благоустроенные города, вокруг которых и самим этим иноплеменникам лучше живется? Не чернить нам союз надо, а расширить и распространить на все приморские города.

Общее голосование было в пользу союза. Не пожелало к нему присоединиться только несколько городов. Винета вошла в союз единодушным постановлением всех граждан. Дружинникам предоставлено право занимать земли и строить городки во всех странах, не принадлежащих городам союза, в этих городах торговать, не платя ни простойных у пристани, ни входных при ввозе. При одном условии, чтобы они были готовы всегда явиться на помощь по первому требованию каждого из городов союза. Съезды представителей союзных городов и дружин предположено созывать раз в год, летом, по очереди в каждом из союзных городов.

Приступили к чтению договора. Вдруг раздался громкий возглас старческого, но твердого голоса:

– Не позволим!

– Кто сказал: «Не позволим»? – спросил Поток. – Ты, Лип Будеевич?

– Я! – отозвался высокий седой старик в кафтане финикийской шерстяной ткани, с затканными серебряными травками и цветами и в алом, золотом шитом, плаще. Плащ и алая же шапка, украшенная огромной алмазной звездой, были обложены дорогим собольим мехом. Золотое ожерелье на шее и кольца на пальцах обеих рук сияли камнями поразительной красоты и ценности.

– Так изволь взойти на крыльцо храма к нам и сообщи народу, почему не позволишь. Право это есть за тобой! – возразил спокойно великий воевода. – Постановление веча уничтожается одним непозволением всякого гражданина. Таков исстари наш закон. Но если твое непозволение нашим панибратикам не по сердцу придется, да они тебя в залив нырнуть заставят, да если от этого кунанья тебе не поздоровится, ты уже не менее богам праведным не жалуйся. Не я буду виновник твоих бед.

– Ну! Добре! Скажу! – объявил Лип Будеевич, поднимаясь тяжелой поступью по ступеням храма. – Союз дело доброе, но за что давать дружинникам льготы по торговле. Важнее же всего то, что все мы заслушались озерных горожан, сидящих на пути, который они называют великим водным. Янтарная Двина или Невская вода с Волховом да Ловатью и волок до Днепра. Разве этот путь нам уж так нужен? Разве он один на свете? По-вашему морская торговля будто все и дружинники излюбленные сыны богов и людей. По моему надо помнить, что есть и другие водные пути. Лаба с Влтавой[48], Одра да Морава. По обоим путям прямо попадаем в Дунай, а оттуда в греческие земли и в Азию. Там морские дружинники не нужны.

Возражать Липу вышел Гдан Рюрикович, богатый винетский купец, еще не старый человек, но уже наживший громадное состояние продажей янтаря в греческих и азиатских городах. По роскоши одежды он не уступал Липу.

– И по Лабе с Влтавой, и по Одре да Мораве я к Дунаю хаживал много раз, – объявил он. – Янтарь, жемчуг, камни драгоценные, золото и серебро этим путем возить и носить можно. Но волока для стругов и тяжелых грузов там нет и быть не может. Из Влтавы в Дунай рукой подать, да как через горы бойские переберешься? Так же из Одры в Мораву нелегко великие тяжести перетаскивать. Это не то, что янтарь или камни самоцветные, которые в котомке за плечами неси через какие угодно горы, если при тебе меч, копье да лук со стрелами. Лучижане народ добрый и смирный, и очень янтарь любят. А бои да чехи сущие разбойники и всегда в горных ущельях из-за угла режут. Бои старые жители тех гор, сильнее и лучше вооружены; чехи, недавно пришедшие неведомо откуда, отважнее и ожесточеннее[49]. С драгоценным товаром, при плохом оружии и без своих головорезов лучше среди них и не попадайся. Иначе как с целой ратью я и не хожу через их земли. А то одна встреча с этими подлецами убыточнее торговле, чем три кораблекрушения на море. А тебе, пан Лип, грешно небылицы панибратикам под сению великого Сварога рассказывать. Ты-то на Лабе да Влтаве торгуешь, и твои дворики крепкие, и в Липске и в Будеевице я не раз видел и многократно в них ночевал. Не спорь со мной. Я в Будеевице видел твои кузницы, а в Липске твое чугунное и медное литье, и здесь видал твоих работников при деле, а вся поморская земля знает, что нет в Винете оружейника лучше панибратика Липа Будеевича.