Варяжские гнезда - [26]

«Это духи бурного моря поют мне погребальную песню, – подумал он. – Видно пришел мой последний час».

Имилькон вознесся душой к богам и молился им, не за себя, а за жену и детей. Мимо лодки пронеслось бревно от сломанного корабля. На нем сидело три ворона, которые неистово кричали. Имилькон задрожал при виде зловещих птиц, но их пронесло в одну сторону, его в другую. Голод и жажда мучили несчастного морехода, силы его истощились, он упал на дно лодки и потерял сознание.

Вдруг почувствовал он, что его лодка днищем царапнула по отмели и толкнулась в берег. Солнце ярко светило на ясном синем небе. Холмы и горы заросли пальмами, смоковницами, чинарами, сливовыми деревьями. Поля и нивы пестрели хлебом и травой, издававшей восхитительное благоухание.

На встречу Имилькону шел старец в белой одежде. Борода его доходила до пояса и в ширину покрывала всю грудь. Он опирался на посох из слоновой кости, выложенный золотом. Перед ним бежала великолепная, совершенно белая длинношерстная коза с золотыми рогами и весело попрыгивала по траве.

– Откуда, мореход? – спросил старец.

– Из страны Тирской, – отвечал ему Имилькон.

– Далеко! – сказал старик. – Ты на Счастливых островах[14]. Живут на них лишь духи морские. Но я тебе вреда не сделаю. Не знаю только, как сыновья мои. Любят они кровь человеческую сосать. Все же переночуй у нас. Если умилостивишь их, то вернешься домой без вреда. Не встречал ли ты их в море?

– Нет, я только видел трех воронов, – отвечал Имилькон.

– Да это они и были! – сказал старик. – Но все равно. Пойдем. Ты верно очень голоден, а у меня на столе и дичь лесная, и рыба морская, и вино, и мед стоят.

И старик ввел Имилькона в пещеру под самой высокой из гор. В пещере все сияло золотом и камнями самоцветными. На столе было более ста кушаний мясных, и рыбных, и хлебных, и молочных. Имилькон ел и пил, как никогда. Старик хозяин ел мало, а говорил еще меньше. Вдруг послышался шум и крик. Старик вышел и вскоре вернулся со своими сыновьями, обратившимися из воронов в богатырей, страшного вида. Имилькон испуганно вскочил при их виде, но те усадили его, стали с ним пить и есть и скоро совсем подружились с тирцем и даже пригласили его с собой на другой день на рыбную ловлю, чтоб ему было с чем домой вернуться.

Вышли они в море в сильнейшую бурю. Один из великанов сидел у руля, другой на носу, третий у паруса. Имилькон – у черпака. Они неслись, как бешеные, не уменьшая парусов, лодка смело резала волны, и с кормы лился настоящий водопад. Наконец буря утихла, и они принялись за свой промысел. Рыбы было такое множество, что богатыри безостановочно вытаскивали добычу. Имилькон тоже чувствовал беспрестанно, как его лесу тянула рыба, но лишь только дотянет он ее до поверхности воды, как она сорвется; так ему от этой ловли ничего и не попало, а великаны наловили полную лодку. Бедняга Имилькон вернулся с пустыми руками. Стал он жаловаться старику хозяину. Тот дал ему волшебную дудочку, и на другой день Имилькон ловил так же удачно, как и стариковы сыновья, и, вернувшись, получил на свою долю полные три корзины рыбы.

Но он скоро затосковал по семье и, от души поблагодарив хозяев, собрался домой. Старик дал ему при прощании новую восьмивесельную лодку, полную муки, полотна, шерстяной ткани и других полезных вещей, и пригласил его весной вернуться на его остров для новой добычи. Имилькон с радостью согласился еще раз посетить своих друзей, но спросил, какого направления надо ему держаться, чтоб попасть на Счастливые острова.

– Держись за вороном, когда он летит в море, – сказал старик. – Счастливо до дому добраться! – добавил он на прощание.

Имилькон отошел от берега, и тотчас Счастливые острова скрылись в тумане, а кругом засверкало безбрежное море. Но лодка его росла и росла. Он не мог уже с ней справиться и должен был зайти в город и нанять корабельщиков. Лодка сделалась большим кораблем, и весь он был нагружен рыбой и разными товарами. Придя в город Тир, они стали выгружать рыбу и товары, но сколько ее ни вынимали, все корабль оставался полным. Имилькон продал и рыбу, и товары. Корабль, уходя из Тира в бет-Таханак, опять стал уменьшаться и сделался опять восьмивесельной лодкой. Имилькон купил себе корабль и нанял корабельщиков. Еще два раза ходил он на кораблях своих на Счастливые острова, но всегда брал с собой восьмивесельную лодку, выраставшую каждый раз в огромный корабль и обращавшуюся опять в прежний вид по разгрузке. Он скоро сделался самым богатым человеком в Тире, сыновьям всем выстроил корабли, а за дочерьми дал в приданое богатые дома. Ног своей дорогой жене Арис не мог возвратить, но ее носили в золоченых носилках или возили в богатой колеснице, запряженной четверкой прекрасных белых коней, и она, живя в довольстве и покое, стала крепче и здоровее и менее чувствовала свое несчастье. Человеческих жертв Молоху Имилькон не приносил, но каждый год, в день, когда он впервые прибыл на Счастливые острова, он убирал дома и корабли свои цветами и зелеными ветками.

БЕНЬ-МАТФАН

– Замысловата, царь, твоя сказка! – сказал Елисей бень-Матфан. – Конечно, смелость и доверчивость Имилькона полонили сердца волшебников или духов, хотя они и жестокие людоеды и оборотни были. И ты, царь, милостями своими и радением о всех воинах твоих завоевал сердца этой разноплеменной и разноверующей толпы и можешь надеяться, что царство твое разрастется, подобно кораблю финикийца. Но не очень льсти себя надеждами, что лютые звери, которых ты много принимаешь в свою рать, когда-нибудь сделаются людьми, и не гневись на нас, слуг твоих, что прикосновение иных из них нам кажется нечистым.