Варяжская сталь - [22]

– Кесарь? Зачем? – заинтересовался любознательный Йонах.

– Боярин здешний в мятеже против него участвовал, вот зачем, – ответил Духарев, вспомнив рассказ Момчила-Мышаты.

– Ну так убил бы боярина. А замок зачем рушить? Отдал бы кому-нибудь из верных!

– Тебя не спросили! – фыркнул Велим.

– Так глупо же! – воскликнул Йонах. – Сейчас бы крепость была, пригодилась бы!

– Ну да, – усмехнулся Велим. – Не с кем было хакану булгарскому посоветоваться. Не родился тогда еще хузарин Йонах. А то б непременно за тобой послал: не подскажешь ли, Йонашек, как мне царством управлять, а то я не ведаю.

– И подсказал бы! – запальчиво объявил Йонах. – Может, тогда б он Булгарией правил, а не на смертном одре лежал!

Теперь засмеялся не только Велим, но и все, кто слышал, включая и Духарева.

– Слышь, батько, а может, все-таки послать дозор? – снова предложил Велим.

Духарев поглядел на своего сотника: вид у того был озабоченный.

– Что тебе не нравится? – спросил воевода.

– На поля глянь, что видишь?

Духарев посмотрел.

– Вижу: хороший урожай будет, если ратники не стопчут, – сказал он.

– Не о том я. Смердов на полях нет. И виноградник справа – там тоже никого. Не нравится мне это. Вдруг засада?

Духарев задумался. В словах сотника был резон. Духарев пожалел, что взял с собой только два десятка гридней. Не хотелось лишнего внимания привлекать…

– Посылай, – разрешил он. – Пусть разведают. И в сельцо, и в усадьбу. Усадьба вон там, в четверти поприща.

Дозор вернулся быстро.

– Нету там воев, – доложил старший. – Гульба у них там.

– Какая еще гульба? – удивился Духарев.

– Похоже, Волоха чествуют. Бабы там с мужиками… Мужики в личинах… Ну, как у нас на капищах.

– Волоха? – вот теперь Духарев действительно удивился. В отличие от киевских языческих земель Булгария была почти сплошь христианской. А уж покойный кесарь – вообще святоша был, каких поискать. Трудно поверить, что под боком у столицы смердам позволено устраивать языческие игрища. Хотя с поправкой на войну…

– Сам видел? – строго спросил воевода.

– Сам, – кивнул гридень. – Мы к ним шагов на сто подобрались. Смердов голых в личинах видели, а воев с оружием – нет.

«Может, все-таки – ловушка? – подумал Духарев. – Спрятать в домах ратников, а смердов заставить праздник изображать – для притупления бдительности… Нет, маловероятно. Это ведь надо заранее знать, что воевода киевский Серегей с малой дружиной в Межич приедет. Хотя… В жизни всякое бывает».

– Сделаем так, – решил он. – Подъедем поближе, потом спешимся, подберемся тихонько да и поглядим, что там за игрища.

Так и сделали. Подъехали скрытно, коней оставили в рощице. Подозрения Духарева по мере приближения к деревеньке всё росли, поскольку русам так и не встретилось ни одной живой души. И даже коровы, пасшиеся на лугу, щипали травку сами по себе, без пастуха…

– Вон смотри, батька, каков игрун… – шепнул Велим, подтолкнув воеводу.

Игрун и впрямь был колоритен: голый, «удилище» торчком, патлы – торчком, на морде – кожаный намордник, из-под которого борода – тоже торчком. Игрун пристроился к плетню, пустил струю… Гуманный Велим дал ему возможность справить нужду, а потом аккуратно взял за горло и уложил пузом на травку. Игрун трепыхнулся было, но ощутил бодрящее прикосновение железа и притих.

– Глянь, батька, какие знатные письмена, – варяг показал на спину пленника.

«Письмена», точно, были знатные. Эдак с полгода назад кто-то весьма качественно обработал мужицкую спину кнутом.

– Личико ему открой, – велел Духарев.

Под маской обнаружилась испуганная рожа типичного булгарского смерда.

– Кто таков? – негромко спросил Духарев.

– Жечка я… – просипел мужик, кося глазом на упершийся в горло Велимов засапожник. – Истинной веры братства праведного Богумила послушник…

– Что он лепечет, батька, ты понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Духарев.

О богумилах он слыхал. Сектанты местные. Считают, что мир этот создан дьяволом, а вывод делают такой: долой попов и общественно-полезный труд. Жрать, пока не вытошнит, совокупляться максимально омерзительным способом, и всё, что есть в мире хорошего, по мере сил изгадить. Такой вот активный путь избавления от привязанностей. Еще слыхал, что мяса богумилы не едят и животных не режут. Только – людей.

– Сколько ваших в селе? – спросил Духарев.

– То не ведаю, – пролепетал сектант. – Много. С полсотни, может…

– Главный кто?

– П-праведный старец Аззанаил… – Зубы богумила выбивали дробь. – Токо он не в селе – в усадьбе…

– В усадьбе – тоже ваши?

Лицо воеводы стало таким страшным, что сектант и вовсе лишился дара речи, только головой дернул: кивнул.

Духарев задумался на полминуты. Дружинники его тоже ждали. Укрывшись кто где, слушали ор и визг, прикидывали, куда бежать, кого рубить… Если батька отдаст соответствующую команду. А прикажет отступить – отступят так же неслышно и незаметно, как подобрались. Смердов скрадывать – не печенегов в поле брать. Это как после турьих ловитв на коров охотиться.

– Туда глянь, батька! – тронул плечо воеводы глазастый Йонах. – Экое украшение там на воротах. Уверен, что не копченые в селе? Похоже на их забавы…

Духарев глянул. Да уж, на печенегов очень даже похоже. Жуткое зрелище. К воротам вниз головой был прибит человек. Живот у человека был вспорот – все внутренности наружу. Платье его, пропитавшееся кровью и испражнениями, свисало вниз, на голову. Если бы не серебряный крест, вбитый верхушкой в землю, Сергей и не догадался бы, что замученный человек – священного сана.