Варяго-Русский вопрос в историографии - [280]

Не менее значимы и различия в способах погребения. У всех славян на всю просматриваемую археологами глубину веков было трупосожжение. У полян было трупоположение, и могильники этого типа известны в Киеве и прилегающих районах. Разные способы захоронения - значит разные верования, разное представление о загробном мире и о мироздании в целом. Самое примечательное заключается в том, что ближайшие аналогии специфическим обычаям полян находятся именно в Моравии и южногерманском Подунавье (в правовом отношении ближе всего стоит право готов, лангобардов и баваров). Не повторяя аргументов, отошлю к посвященной этому вопросу прежней своей публикации[51].

К Норику выводит и третий обозначенный в начале аспект: особенности раннего русского христианства. При сосуществовании существенно различавшихся христианских общин заметно преобладание кирилло-мефодиевской традиции с ирландской и арианской окраской. Достаточно сказать, что в Повести временных лет сохранился арианский символ веры, а церковь в первые полвека была организована на манер арианской (выборные общинами епископы) и ирландской (аббат монастыря или собора выше епископа). Поскольку тема практически неисчерпаема, отошлю также к прежним публикациям[52].

Одну из публикаций А.В. Назаренко заключает вопросом: «Когда и где (в древнесаксонском или в южнонемецких диалектах) впервые появляется этноним "русь", когда и где, на северном ли, балтийском, пути или на дунайском, южном, Русь как таковая стала известна своим западным европейским соседям»[53]. Верно то, что два эти пути долго практически не пересекались, а денежные системы основательно запутывают даже нумизматов. На балтийско-волжском пути держалась гривна, ориентированная на «фунт Карла Великого» - 409 гр. Новгородская гривна составляла ровно половину этого веса, гармонируя и с весовыми нормами северогерманских городов (включая славянские города южного берега Балтики, через которые шли на восток), и с аналогичными Волжской Болгарии. Первичны здесь франки или булгары - вопрос не для данной темы, тем более что важность его весьма велика. Киевская гривна имела вес 170 гр. и ориентировалась на древнюю римско-византийскую систему, по-прежнему преобладавшую в разных областях Балкан и Среднего Подунавья. Но сама устойчивость этих торговых путей - следствие движения по ним населения. Об этом, кстати, помнили и в Новгороде, и в Киеве.

Для осмысления первых веков русской истории необходимо разрешить две загадки: почему новгородский летописец был уверен, что «людие новгоростии от рода варяжска» (киевский летописец добавил «преже бе быша словене»), и что все-таки означает наличие в Киеве X в. и его окрестностях населения,явно отличного от местного, определенно славянского. Многими антропологами отмечено, что поляне имели иной внешний облик, нежели соседние и вообще славянские племена. Чаще всего их сближают с черняховцами, допуская и более глубокую местную традицию[54]. Это заключение вполне согласуется с отмеченным сообщением Иордана о возвращении части гуннов и ругов на Днепр после распада гуннской державы в Подунавье. Но вплоть до X в. на этой территории господствует обряд кремации. (Он был распространен и у какой-то части Черняховского населения.) Поэтому появление где-то во 2-й четверти X столетия в Киеве и прилегающих территориях могильников с трупоположениями - факт, значение которого трудно переоценить.

Естественным было стремление увязать появление нового населения в Киеве с варягами князя Олега в конце IX в. К этой мысли вроде бы подводило и заключение М.К.Каргера: «Погребения этого типа... представляют господствующий погребальный обряд социальной верхушки киевского общества в IX-X вв. Более того, изучение киевских погребений различных социальных слоев позволило установить, что обряд ингумации характерен не только для верхов киевского общества в IX-X вв., но широко распространен и в рядовых погребениях горожан этого времени»[55]. Но сам автор показал, что датировать эти погребения следует уже X в., чаще всего его серединой и второй половиной[56]. Пожалуй, некоторой неожиданностью, в частности, и для тех, кто склонен отводить норманнам весьма значительную роль в истории Руси, оказалось практическое отсутствие следов скандинавов в киевских погребениях X в.[57] А антропологический материал приводит к заключению, что «ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева»[58].

Еще в прошлом веке погребения с трупоположениями в Киеве пытались объяснить распространением христианства, но идея эта у большинства специалистов не встретила поддержки: слишком очевидны следы языческого ритуала. Но сравнительно недавно она была вновь выдвинута С.С. Ширинским: оказалось, что по крайней мере погребения с западной ориентацией находят аналогию в могильниках Моравии[59]. Автор подчеркивает, что это именно христианство моравского образца, а Б.А. Рыбаков использует новые данные для иллюстрации мысли о двоеверии на Руси[60]. А гораздо важнее сосредоточить внимание на факте переселения значительного количества населения Моравии и, видимо, смежных с ней областей, державшихся сходной трактовки христианского вероучения, в Поднепровье. Кстати, именно эти переселения помогают понять, откуда в дружине Игоря взялись христиане, мирно уживавшиеся с язычниками и явно не подчинявшиеся каким-либо внешним христианским центрам.