Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII веков - [40]

у которого нашли себе приют французские Норманны, уже внедрившиеся в Италии. Они, по-видимому, были в тягость своему патрону; он убедил их принять участие в борьбе с неверными, предложив богатую награду от имени Греков. К Маниаку явились братья Готвили, недавно переселившиеся в Италию из своего замка на полуострове Cotentin (в Нормандии). Младших и впоследствии более знаменитых Роберта и Рожера еще не было здесь, и во главе трех сотенного норманнского отряда стояли три старшие брата Готвили: Вильгельм Железная Рука, в котором совершенно напрасно узнают скандинавского Нордманна Гаральда, Дрогон и Гумфрид. Пришло также несколько Ломбардцев с берегов реки По, и во главе их Ардуин, служебный человек архиепископа Миланского, опять не имеющий ничего общего с Гаральдом Гардрадом. [78] Вообще в византийских, а равно и в южно-итальянских источниках нельзя указать лица, под которым мог бы скрываться норвежский герой. Но никак нельзя отвергать его присутствия в Италии и участия в борьбе с Сарацинами Сицилии и Африки. Сицилия /78/ не только представляется главным театром подвигов Гаральда в прозаическом рассказе саги, но и упоминается несколько раз в отрывках поэзии скальдов. Некоторые из этих отрывков уже приведены нами. На основании их мы можем прямо заключать, что Гаральд, уже в Сарацинской Азии вступивший в те или другие отношения к Маниаку, вместе с ним, в 1038 году, прибыл в Италию. Если мы проследим, хотя в кратких чертах, действия византийской армии в Сицилии, то еще более убедимся в близком соответствии тех указаний и намеков, которые заключаются в стихах скальдов, с действительной, фактической историей, как она представляется по историческим источникам. Греки беспрепятственно переправились через пролив, неподалеку от Мессины, и медленно двигались по направлению к городу. Мусульмане сделали попытку остановить их; в жаркой схватке Греки уже поколебались, но [291] норманнский отряд восстановил сражение; под предводительством Вильгельма Железной Руки он сломил врагов, которых потом Греки гнали до самого берега. Так рассказывают южно-норманнские источники, с самого начала обнаруживая свою задачу — прославление подвигов своих соотечественников. Они умалчивают зато о следующем сражении, для общего хода дел более важном и описанном Византийцами. По всему видно, что мусульмане хотели остановить Греков не при Мессине, городе, населенном христианами и потому не укрепленном, а при Раметте, κατὰ τὰ λεγόμενα ῾Ρήματα (Cedren. II, 520). Громадное войско, в составе которого Кедрин-Скилица отмечает 50000 «Карфагенян», пришедших на помощь из Африки, преградило Византийцам путь внутрь острова. Сражение было так упорно, что близлежащая речка текла кровью (ibid.). Затем последовало завоевание тринадцати укрепленных замков, в которых Арабы упорно защищались, и осада Сиракуз, ознаменованная новым богатырским подвигом Железной Руки Вильгельма, сообщаемым, конечно, соответствующим источником. Между тем Абдалла-ибн-Моезз, получив подкрепления из Африки, снова грозил Византийцам. С шестидесятитысячной армией, — по самым умеренным показаниям (Malaterra), а по Кедрину, по крайней мере, с вдвое большей — «Карфагенянин» расположился лагерем на равнине близ города Траины (Δραγῖναι ἡ πεδιάς: Cedren. II, 522), на северо-запад от горы Этны, откуда он мог тревожить Греков в Катане и под Сиракузами. Маниак, господствовавший только над восточным берегом Сицилии, имея пред собою укрепленный город, осада которого затянулась, а позади — неприятельскую армию, /79/ устремился против последней. Он остановился лагерем на восток от Траины, там, где с XII века находились аббатство и земля, сохранившие его имя (Maniace) до нашего времени (Amari II, 387). Готовясь вступить в сражение и нанести решительный удар врагу, Маниак приказал начальнику византийского флота, то есть, патрицию Стефану, зятю императора Михаила IV, внимательно оберегать и стеречь морские берега Сицилии, чтобы разбитый неприятель не имел более никакой возможности ускользнуть и снова тревожить византийские завоевания и армию. [292] Карфагенянин, сын Тунисского султана, был разбит; 50000 Африканцев, по словам Кедрина, покрывали поле сражения (II, 522). Но вследствие небрежности патриция Стефана, Абдалла успел спастись, посадиться на суда (в Каронии или Чефалу, то есть, на северо-восточном берегу Сицилии, по мнению Амари), и потом явился в Палермо, откуда он мог возобновить борьбу. Кедрин, утверждающий, что Абдалла-ибн-Моэзз уже теперь бежал в Африку, противоречит арабским историкам, и очевидно — либо ошибается, либо упускает посредствующие факты (Amari II, 391). Следствием победы при Траине была сдача Сиракуз, где Георгий Маниак восстановил христианское богослужение, а равно и военные укрепления; замок на крайней оконечности древней Ортигии до сих пор носит его имя (Amari II, 391). В Сиракузах отысканы были мощи св. Лучии, указанные каким то старцем, украшенным почтенной сединою (Aimé, Ystoire de li Normant, II, 9, p. 60 éd. Delarc), и в серебряной раке отправлены в Константинополь. Подобно Сиракузам, заняты были греческими гарнизонами и другие вновь завоеванные укрепленные арабские пункты. В первой половине 1040 года почти вся Сицилия была в руках Греков.