Варяги - [45]

– Это Капс – наш нойда, – по-словенски сказал Юски.

– Нойда? – не понял Вадим.

– Волхв, по-вашему, – ответил вепс.

Вадим качнул головой, – мол, понял, а про себя подумал: «Шаман он и есть шаман».

Не доходя до священного круга из костров, они остановились.

– Ближе нельзя, – предупредил Юски.

Вадим не возражал. От действа их отделяло не более пяти-шести метров. Место было удобное – обзор хороший. Нойда вепсов держал в руках огромный посох, который венчала фигура вздыбленного медведя. У ног Капса находились носилки, на них лежало тело, укрытое тяжелым темным плащом. На голове покойного была повязана широкая вышитая полоска ткани. По приказу нойды вепсы ближе подступили к кострам, образовав плотное кольцо. Что говорил вепсский волхв, Вадим не понимал, он уловил лишь знакомое по курсу мифологии – Юмал и Ижанд. Насколько помнил Вадим, Юмал – это верховный бог финно-угорского пантиона, или не очень верховный? А Ижанд, что-то типа Хозяина тайги, Хозяина леса, в общем, тоже не последний парень!

Нойда говорил долго, то повышая, то понижая голос. Он иногда потрясал посохом, махал рукой и топал ногами. Затем, прислонив посох к березе, он воздел руки к небу и трижды произнес имя бога. Вепсы хором повторили божественное имя, и над священной рощей разнеслось:

– Юмал! Юмал! Юмал!

Потом Капс указал на тело главы рода и что-то произнес. К нему подошли шестеро крепких вепсов и подняли носилки на плечи. По знаку нойды они пересекли линию костров и двинулись по кругу, слева направо. Они шли медленно, так, чтобы все собравшиеся могли приложить руку к телу Конди, прощаясь с ним. Волхв взял у мужика бубен и ритмично забил по инструменту, извлекая из него короткие монотонные звуки.

Завершив круг, носилки вернули в центр, к березе. Бубен умолк, и шаман в очередной раз двинул речь. На этот раз весьма короткую речь. В конце он вновь упомянул имя бога, указав при этом на тело Конди. Затем он положил ему на грудь медвежью лапу. Те же шестеро вепсов подняли носилки и направились в сторону от костров. Теперь Вадим заметил в стороне холм свежей земли – могила была достаточно просторной, чтобы туда поместились большие носилки. Тело погибшего главы медвежьего рода стали спускать, привязав к носилкам кожаные ремни. Только сейчас Вадим увидел друга. Паша помогал опускать носилки с телом. Нойда что-то коротко вскрикнул и, стоявший рядом старик в длинной рубахе, встав на колени, поместил в могилу высокий сосуд. Шаман воткнул посох с медведем на край могилы у изголовья умершего, затем выхватил бубен и, ритмично ударяя в него, пустился в пляс. В это время родственники взяли деревянные лопаты и стали закидывать могилу землей. Удары бубна стали ускоряться и, когда над могилой вырос небольшой холмик, звуки бубна слились в единый монотонный поток. Нойда последний раз ударил по инструменту и остановил свой ритуальный танец. Замерев на секунду, он воздел руки к небесам и, обессилев, рухнул на могильный холмик.

– Отмаялся, – выдохнул Вадим.

– Еще нет, – ответил Юски.

Трое прислужников подняли утомившегося волхва, бережно перенесли его и уложили у березки. Оставшиеся водрузили на могилку покойного главы рода здоровенный камень. Получилось вполне монументально. Теперь на долгие века камень будет венчать место последнего приюта человека, усыновившего пришельца из далекого двадцать первого века. Но об этом никто не должен даже догадываться.

Костры вокруг березы стали затухать. Постояв в молчании минуту, гости и родственники вернулись к березе, подняли приготовленные факелы и зажгли их. Нойда Капс, кажется, уже пришедший в себя, встал. Ему поднесли его посох.

– Пойдем за ними, – предложил Юски, когда процессия во главе с волхвом двинулась вглубь рощи.

Проходя мимо могилы, Вадим как-то сам собой поклонился храброму вепсу, ему снова захотелось перекреститься, но он сдержался и лишь мысленно произнес: «Аминь».

Факельное шествие продолжалось недолго. Впереди показался круглый дом, сложенный из вертикально вкопанных бревен. Крыша, как успел оценить Вадим, напоминала крышу юрты, собственно как и все строение целиком. Эдакая большая деревянная юрта или яранга – Вадим не помнил точно, как назывались кочевые жилища финнов. «Возможно, – подумал он, – этот дом – отголосок их прошлой кочевой жизни». Гости не спеша, по одному заходили вовнутрь. У дверей задержался лишь Павел, решив подождать друга.

– Ну, как ты? – подойдя, спросил Вадим.

– Нормально.

– Не робей, – поддержал его Вадим, видя, что на друге буквально нет лица, – я с тобой.

– Брага? – спросил Павел, указывая на висевшую через плечо Юски кожаную фляжку.

– Да, – ответил вепс и, поняв намек, снял фляжку, выдернул деревянную пробку и протянул Паше.

– Вот спасибо, – поблагодарил он и приложился. – Медовая, – слегка причмокнув языком добавил Павел.

Алкоголь приятно разбежался по телу, снял напряжение, тяжело давившее к ночи. Стало немного легче.

– А можно и мне? – спросил Вадим, видя, как порозовели щеки друга.

Юски грустно вздохнул, но возражать не стал. Когда фляга вернулась к владельцу, он встряхнул ее и, поняв, что там осталась только треть, не раздумывая, влил содержимое себе в рот.