Варварство, социализм или... - [75]

Ибо он наталкивается на сопротивление. Поэтому мы попали в некоторый тупик.

Этот тупик, на мой взгляд, связан не с англо-саксонской моделью как таковой, а с неолиберализмом как наиболее универсальным принципом экономического развития, то есть с этой фазой финансовоторгового капитализма, господства финансово-торгового капитала. И тут надо говорить именно о социальной природе данной политики и о классовой её природе, а не только о национальных особенностях. Понятно, что когда я говорю о классовой структуре, то классовая структура сейчас не такая, как во времена Маркса, это понятно. Но, тем не менее, она есть. Ну, может она описывается в несколько других категориях, принципиально ничего не меняющих. Поэтому вот великие ожидания, связанные с Азией, мне кажутся несколько преувеличенными.

Это не значит, что не произошло сдвига, сдвиг, безусловно, произошёл. Сдвиг произошёл качественный, потому что азиатские общества стали другими, внутренне стали другими. Но именно потому, что они стали другими, в них появилось множество новых внутренних противоречий. И то, что, скажем, китайское руководство не только не допустило демократизацию и либерализацию экономики, но, наоборот, в последнее время стало зажимать ситуацию, закручивать гайки, это связано с тем, что объективно напор противоречий в китайском обществе реально увеличивается. И в данной ситуации единственный ответ, который дают существующие правящие круги — это закручивание гаек. Но беда в том, что гайки можно определённым образом сорвать, и одной из перспектив для Азии является не этот вот высказываемый сейчас грандиозный успешный рост и перемещение туда центров накопления капитала, но наоборот, очень сильная структурно-социальная нестабильность, нестабильность катаклизмов или тот уровень административного зажима, который допускается при других обстоятельствах. И если им удастся избежать дестабилизации, то придётся чем-то пожертвовать.

Теперь тезис о возможности выхода из системы, которую можно называть глобализацией. Эта потребность, достаточно проявившаяся, прямо связана с той фазой регионализации, которая на самом деле начинает проступать через контуры современной реальности. Но ключевая проблема тут — накопление капитала. Глобализация и рационализация есть включение, прежде всего, в единую централизованную систему накопления капитала. А это определяет иерархию центра и периферии, потому что мы не можем иметь слишком много центров накопления капитала, тогда накопление будет неэффективным. Количество центров должно быть ограничено. То есть это не может быть только один центр, тогда не будет конкуренции капитала, и это не может быть слишком много центров, ибо тогда будет распыление капитала. Поэтому есть ограниченное количество центров. Да, идёт борьба за то, кто этими центрами является, но концепция «де-линкинг» предполагает, что некто отключает свой национальный процесс накопления от мирового, сосредотачивая все ресурсы внутри своей страны. Собственно так объясняется успех сталинской индустриализации. Через «де-линкинг» прошло накопление, ориентированное вовне. В противном случае в рыночной модели происходила постоянная эрозия капиталов и финансовых ресурсов из страны. Это чётко можно видеть по первой индустриализации России, которая проходила в 1890-е годы, когда страна довольно чётко теряла финансовые ресурсы, которые сама же, собственно, и производила. Это видно по реформе Витте, хотя Витте сознательно с этим боролся, причём не всегда безуспешно. Он достигал определённых успехов, но преодолеть тенденцию он не мог. А большевики преодолели её очень простым способом, они просто перекрыли каналы и всё.

Дело в том, что процесс «де-линкинга» (я не просто так упомянул товарища Сталина) — это очень болезненный процесс. Это процесс, который сопровождается достаточно мощными катаклизмами, любая структурированная радикальность является достаточно болезненной. Она болезненна не только для тех, против кого она направлена. Этот процесс может быть достаточно болезненным и драматичным для той страны, которая его осуществляет. На выходе — да, может получиться ускорение развития, но в процессе — там куча всяких неприятностей. Поэтому если мы видим эту тенденцию как прорисовывающуюся, то с точки зрения социологии и политологии это предсказание, если не некоторых бурь, то дисбалансов.

Теперь об Интернете, социальном движении, сетевых структурах и так далее. Во-первых, на мой взгляд, развитие коммуникативных структур не приводит к ликвидации национального государства и его структур. Вообще, строго говоря, национальное государство является продуктом и в значительной мере важным фактором развития коммуникаций. Европа 13–14 века была гораздо глобализированнее Европы 17 века. Почему? Я имею в виду, для кого как. Крестьянин сидит у себя, и он не знает, что в соседней деревне. Если взять людей, как раз включённых в сети коммуникаций, то они как раз очень глобализированы. Понимаете, когда гуманисты Европы индивидуально знают друг друга, где бы они не находились, и находятся в постоянно переписке… То, что письма ходили долго в отличие от нынешнего времени, то это всего лишь разница в темпах коммуникации, не более того. Структурной-то разницы тут нет.