Варварские свадьбы - [75]
Больше всего его терзала мысль, что они найдут судно. Сколько приедет их в белых фургонах, этих людей, несущих несчастье? Кто из них первым улыбнется ему со словами: «Это для твоего же блага. Людо»?.. В такие минуты он хватал ракетницу и, сжимая ее до боли в руках, всматривался в безучастную темноту: может быть, если я увижу их перед собой, я и в самом деле сойду с ума.
Днем пляж был совершенно безлюден, и в часы прилива или отлива единственными спутниками Людо были волны и чайки. Даже тот злой человек, угрожавший ему, больше не появлялся.
Однажды вдали он увидел всадников в облаке пыли и предусмотрительно спрятался. То была конная полиция, следившая за порядком на побережье. Четверо полицейских хотели приблизиться к кораблю, однако их кони заупрямились, едва ступив в воду, и всадники галопом ускакали.
На судне Людо нашел настоящие сокровища: огнетушитель, сапоги, рваную штормовку, столовые приборы с инициалами Б.Е., бутылку рома и футляр, а внутри него ракетницу системы «кольт».
Старые спасательные жилеты пошли на поплавки для плота, на котором можно было в любое время суток курсировать между судном и берегом. Впрочем, при первом же испытании Людо едва не погиб. Он спокойно отплыл от берега, как вдруг отливом его отнесло на мель, над которой разбивались кипящие волны и о которой предупреждал звуковой буй, отнесенный течением в открытое море. К счастью, начавшийся прилив спас Людо жизнь, и он наконец узнал, откуда исходит заунывный вой, будивший его по ночам даже в хорошую погоду.
Для растопки угольной печи он брал брикеты сухого спирта, но за неделю запасы топлива истощились, и Людо отказался от обогрева; зато он по–прежнему пользовался керосиновыми лампами и газовой плитой.
Питался он рыбой, которую сам и ловил. Загнутый гвоздь служил ему крючком. Он опускал с кормы в воду короткую удочку, на которую наживлял кусочек сала, и на эту приманку ловил маленьких рыбок цвета прибрежных камней с головами фантастических чудовищ, которых он обожал мучить. Однажды вечером он поймал чайку. Она нырнула за добычей в тот самый миг, когда он забросил удочку, заглотнула гвоздь и собиралась снова подняться в небо. Людо втащил ее на палубу как воздушного змея, но при этом ему пришлось с ней побороться, так как птица яростно отбивалась крыльями и клювом, выплевывая окровавленных мелких крабов и морских блох, которыми питалась на пляже. Он поджарил ее с моллюсками, собранными под килем, и лег спать, исполненный горделивого мещанского самодовольства оттого, что устроил себе пирушку.
В иные дни он с необыкновенным энтузиазмом драил внутренние помещения судна, чистил до блеска этот стальной труп, словно надеясь вернуть его к жизни. На стенах кают–компании он снова нарисовал лицо, еще больше, чем прежде, закрытое рукой. Но случалось и так, что он вставал обессиленный, смертельно напутанный, раздираемый криком, который не смолкал в его сердце с тех самых пор, как он начал страдать, и который так и не выплеснулся наружу. Тогда он начинал слоняться из каюты в каюту и в конце концов ложился на пол, не ожидая уже больше ничего.
В деревне Ле Форж хозяйка бакалейной лавки и ее муж, казалось, прониклись к нему симпатией. Впрочем, они не были действительно женаты. Его звали Бернар, ее — Мари–Луиз. Хозяин всегда звал Людо не иначе, как Каде Руссель. Мальчик сказал им, что живет в Бюиссоне, на ферме за деревней, и они не стали придираться к этой лжи. Видя, что у него нет денег, они предложили ему складывать ящики и бутылки во дворе лавки, а взамен снабжали его провизией. Однако Людо редко приходил в деревню, опасаясь привлечь к себе внимание. Каким бы безлюдным и отрезанным от внешнего мира ни казался Ле Форж, Людо никогда не покидало ощущение, что за ним следят, что окна домов вовсе не так безобидны, а редкие прохожие, которых он встречал, когда крадучись шел по деревне, оборачиваются ему вслед.
Бернар бесплатно постриг его по последней моде, обнажив виски и затылок с помощью электрической машинки. В конце процедуры он обмакнул всю расческу в банку с бриллиантином и обильно смазал им волосы Людо, который пришел в отчаяние, увидев в зеркале свои ничем не прикрытые оттопыренные уши.
Однажды ночью Людо проснулся от шума петард. Он выскочил в рулевую рубку с едва не выпрыгивающим из груди сердцем, думая, что за ним приехала скорая помощь. Но это оказался десяток рокеров, раскатывавших вокруг судна; фары их мотоциклов прорезали ночь, форсированные моторы натужно ревели, перекрывая раскаты дикого гогота. Это родео продолжалось несколько минут, затем мотоциклы с зажженными фарами остановились метрах в двадцати от левого борта судна. Было слышно лишь могучее дыхание моря и завывание буя. Здоровенный молодчик вышел вперед:
— Не прикидывайся, что спишь. — донесся его пьяный голос. — Мы прекрасно знаем, что ты здесь…
