Вариант - [3]

Нелепая черная полоса пересекала ее с угла. Будто жизнь зачеркнули.

И вдруг я понял, почему вокруг так тихо, неестественно тихо:

сердце не билось.

* * *

Мне больше нечего здесь было делать. Останься я здесь — перепугаю людей до смерти. Еще неизвестно, чем все может закончиться. Еще, пожалуй, с женой станет плохо.

Я окинул последним взглядом все, что осталось после меня. Это хорошая квартира. Пусть те, что остались в ней жить, живут долго и счастливо.

Я закрыл за собой все двери. И, оказавшись на улице, швырнул связку ключей в котлован, который копали под погреба.

И, уходя со двора, я наконец-то вспомнил ту мысль, которую недодумал тогда, когда случилось непоправимое: наконец-то я узнаю эту страшную и великую тайну: а что там, за краем, к которому все мы приходим?

Жаль. Но я так и не узнал.

* * *

Следовало сделать еще одну вещь. И я ее сделал, хотя ушло на это много времени, даже слишком много. Уже темнело, когда я отыскал могилу и взглянул на надписи на стандартном памятнике из мраморной крошки. Такой-то. Родился тогда-то. Умер тогда-то.

Это было давно.

Солнце спряталось. Мне нельзя было здесь оставаться. Я стал таким же холодным, как памятник. Как земля, на которой стоял.

Пора уходить. Я двинулся к быстро тонувшей во тьме кромке печального леса.

Ни доброго и ни злого — больше я ничего не смогу совершить.

Жаль только, что прощание состоялось в такой спешке. И эта стена, облепленная паутиной, темная, из неподъемных блоков.

Стена, в которую я уперся с разбега. Внезапно. Слишком внезапно.

Прощайте.

Я шел и чувствовал, как с последним проблеском света меня покидало все, что когда-то печалило и тревожило, или радовало до слез. Я распадался, возвращаясь к тем, кто еще не родился.

Я смешивался с туманом, и холодный воздух начинал продувать меня насквозь. Ноги мои уже не вязли в холодной жиже — они становились частью ее, и уже не отрывались от нее. Посыпался снег.

И я стал снегом. Что-то еще ползло к лесу, без дороги, проходя сквозь кресты и оградки, но движение было все слабее. И сознание гасло, как гасли хлопья снега, долетавшие до земли.

* * *

— …У вас блок питания сгорел! — сообщил инженер, когда я вернулся с обеда. Он был деловит и собран, как всегда.

— Я вам давно говорил про вентилятор, — сказал я. — И что теперь?

— Заменим! — инженер энергично кивнул и скрылся за дверью.

Из-за перегородки раздался характерный хлопок: инженер открыл баночку с тоником. Значит, все. Сейчас он приступит к пасьянсу. Да еще не к простому — к турнаменту «тетушки Анны». А это надолго… Значит, можно со спокойной совестью доложиться начальству и идти домой. Тем более — погода прекрасная. После трех-то недель сырых снегопадов. Пройтись по улице — и то радость.

На столе осталась лежать обугленная металлическая линейка.