Вариант «Омега». «Тегеран — 43» - [96]

Сталин высказал мнение, что на такие изменения потребуется много времени. Что же касается некоторых нынешних руководящих слоёв во Франции, продолжал он, то они, видимо, думают, что союзники преподнесут им Францию в готовом виде, и не хотят воевать на стороне союзников, а предпочитают сотрудничать с немцами. При этом французский народ не спрашивают.

Рузвельт заметил, что, по мнению Черчилля, Франция полностью возродится и скоро станет великой державой.

— Но я не разделяю этого мнения, — продолжал Рузвельт. — Думаю, что пройдёт много лет, прежде чем это случится. Если французы полагают, что союзники преподнесут им готовую Францию на блюде, то они ошибаются. Французам придётся много поработать, прежде чем Франция действительно станет великой державой…

За этими замечаниями американского президента скрывались серьёзные разногласия между Соединёнными Штатами и Англией по вопросу о том, кто должен осуществлять власть на освобождённой территории Северной Африки, а потом, после высадки в Нормандии, и в самой Франции. Как выяснилось впоследствии, Соединённые Штаты, осуществившие высадку в Северной Африке, рассчитывали установить своё военное и политическое господство не только над этой территорией, но и над всем французским движением Сопротивления с тем, чтобы в дальнейшем получить точку опоры на европейском континенте — во Франции. В Северной Африке Вашингтон делал ставку на сотрудничавшего ранее с немцами адмирала Дарлана в противовес генералу де Голлю, который находился тогда в Лондоне и возглавлял Национальный комитет Сражающейся Франции.

В опубликованных в 1965 году мемуарах Идеи писал: «Мой парламентский заместитель Ричард Лоу сообщил из Вашингтона о своём разговоре с Сэмнером Уэллесом (заместителем государственного секретаря), который сильно тревожился из-за генерала де Голля. По мнению Уэллеса, нам скоро придётся порвать связи с ним. Когда Лоу возразил, что это было бы тяжёлым ударом для французской общественности, Уэллес с ним согласился, но, по-видимому, всё-таки остался при своём убеждении, что мы, возможно, будем вынуждены пойти на это. Если де Голль вступит во Францию вместе с оккупационными войсками и сформирует правительство, его уже не удастся отстранить от власти».

После убийства адмирала Дарлана американцы сделали ставку в Северной Африке на генерала Жиро. Идеи продолжал: «Несмотря на все меры, которые я мог принять в Лондоне, а Макмиллан в Алжире, организовать встречу генерала де Голля с генералом Жиро оказалось делом нелёгким. Американская политика усугубила связанные с этим трудности. Правительство Соединённых Штатов всё ещё было против создания единой французской власти до высадки союзников во Франции… Оно также по-прежнему относилось подозрительно и враждебно к генералу де Голлю. Оно побаивалось его активного и энергичного характера и склонно было преуменьшать поддержку, которую голлизм получал от движения Сопротивления во Франции».

В конце концов Вашингтону всё же пришлось пойти на примирение с генералом де Голлем, который получил возможность отправиться во Францию вскоре после высадки союзников в Нормандии. Но характер отношений, который складывался тогда между американцами и де Голлем, несомненно сыграл свою роль в будущем.

На первой беседе Рузвельта со Сталиным выявился различный подход Соединённых Штатов и Англии также и в отношении будущего колониальных владений. Рузвельт много говорил о необходимости нового подхода к проблеме колониальных и зависимых стран после войны. Может быть, он искренне думал о возможности предоставления им постепенно самоуправления и в конечном счёте независимости — тема, к которой американский президент вновь и вновь возвращался в дни Тегеранской конференции. Но выступая таким образом, он вольно или невольно отражал интересы тех кругов США, которые под прикрытием разговоров о пересмотре статуса колониальных владений европейских капиталистических держав готовили почву для проникновения США в колониальные страны.

В этом отношении показателен разговор, который произошёл на эту тему во время первой встречи между Сталиным и Рузвельтом в Тегеране. Касаясь будущего Индокитая, Рузвельт сказал, что можно было бы назначить трёх-четырёх попечителей и через 30–40 лет подготовить народ Индокитая к самоуправлению. То же самое, заметил он, верно в отношении других колоний.

— Черчилль, — продолжал президент, — не хочет решительно действовать в отношении осуществления этого предложения о попечительстве, так как он боится, что этот принцип придётся применить и к английским колониям. Когда наш государственный секретарь Хэлл был в Москве, он имел при себе составленный мною документ о создании Международной комиссии по колониям. Эта комиссия должна была бы инспектировать колониальные страны с целью изучения положения в этих странах я возможных улучшений их положения. Вся работа этой комиссии была бы предана широкой гласности…

Сталин поддержал идею создания такой комиссии и заметил, что к ней можно было бы обращаться с жалобами, просьбами и так далее. Рузвельт был явно доволен реакцией советской стороны, но не скрывал своего беспокойства по поводу возможного отношения Черчилля. Он даже предупредил Сталина, что в разговоре с британским премьером лучше не касаться Индии, так как, насколько ему, Рузвельту, известно, у Черчилля нет сейчас никаких мыслей в отношении Индии. Черчилль намерен вообще отложить этот вопрос до окончания войны.