— Я и Хотев первые. Работаем парой. Гюргей, Янис, Клевец, Ларион и Рудый, по одиночке. К вам присоединятся Нос, Олуч, Сашко и Каупо. Расстояние между стрелками не менее десяти локтей. Стрелять по сигналу. От прямого столкновения, по возможности, уклоняться. Остальное — как обычно. — Дан замолк. Однако, почти тут же, добавил: — Пока никого нет, можно погрызть мясо или что там осталось от вечери. Только сначала выберите себе место…
— Похоже, — наблюдая за прячущимися среди деревьев воинами, сказал сам себе Дан, — это наша последняя засада. — Этой засадой, Дан, собирался подвести итог всей двухмесячной деятельности отряда. Итог своей части задачи по наведению «шороху» в тылу врага или по «ослаблению противника», как здесь говорили. «Спецназ» Дана уничтожил 8 вражеских отрядов, и никто из московитов и их наемников татар не ушел живым. При этом, сами «спецназовцы» не потеряли ни единого человека. Даже раненных не было. Правда, для этого пришлось выбрать театром военных действия территорию подальше от Новгорода, в смысле подальше от новгородских земель. На порубежье московского и тверского княжеств. Там, где еще не слышали о наводнивших тверское княжество разбойниках, то есть, там, куда эти разбойники еще не добрались и потому воины московского князя и татары вели себя там беспечно, не ожидая врага. Ну, и к слову — вообще-то, разгулявшиеся на дорогах Твери грабители были не разбойниками, а специально приглашенными или нанятыми Новгородом, за малую «денюжку», отрядами чуди, карелов и прочих «удалых молодцов». По воле Господина Великого Новгорода эти «желающие молодцы-удальцы» гуляли по чужой земле, но… Но обыватели тверского княжества об этом иезуитском коварстве соседей-новгородцев, пока, не догадывались.
— Непуганые идиоты, — посмеивался каждый раз Дан, внимательно наблюдая из укрытия за горланящими песни на марше в лесу или развалившимися на привале — стоянке и хлещущими хмельной квас, а то и покрепче что, ратниками-московитами… Чтобы не подвергать своих людей ненужной опасности и, дабы враги продолжали вести себя так беспечно и дальше, Дан приказал — попавшие в засаду московские отряды вырезать полностью, до последнего человека! Чтобы выживших, среди них, никогда не было..! Исчезал бесследно и московский люд, что попроще. Тот, который, в большом количестве двигался через порубежье, собираясь убивать и грабить новгородцев, насиловать их жен. Ведь, патриарх московский Филипп объявил, почти, крестовый поход против Новгорода — окаянные новгородцы уже совсем чужими стали, да, и живут богаче, чем на Москве… Как тут «народу» не воспользоваться моментом и не пограбить? Не убить и не снасильничать? Пускай даже новгородцы и говорят на понятном языке, и вера у них тоже православная… Зато отряд Дана, в отличие от нанятых карелов, чуди и прочих, не занимался грабежом мирных жителей тверских и не убивал безоружных крестьян… Сейчас же пришла пора завершить стадию нападения из засад на московитов и перейти к следующей — собрать расползшихся по тверскому княжеству и мародерствующих наемников в кулак.
Идея широкой партизанской борьбы, закинутая Даном в массы высшего руководства Новгорода, а, точнее, предложенная новгородскому тысяцкому Василию, посаднику Дмитрию Борецкому и боярыне Марфе Борецкой, матери посадника, сама по себе не была нова для новгородцев, как, кстати, и для московитов, и жителей других «русских» княжеств. Но в изложении Дана она приобрела совсем иной вид и совсем иной смысл, и, что важно, совсем другой размах. После нескольких бесед с Борецкой-старшей, Дан получил не только согласие новгородской верхушки на «партизанщину» именно в том варианте, в каком он ее представлял, но и пробил, хоть и с трудом, определенную материальную поддержку своему плану — хоть и пришлось подключить для этого старост Немецкого и Готского дворов в Новгороде… Обитатели этого века в основном видели свою задачу «ослабления» противника в том, чтобы изъять у него ценностей побольше, ну, и, по ходу, уничтожить подвернувшихся, под горячую руку, селян — горожан и разных прочих. Дан же собирался устроить в тылу врага настоящую войну, в лучших партизанских традициях. Ибо, как у любого белоруса, в генах Дана сидел партизан, и этот партизан постоянно подзуживал Дана совершить какой-нибудь подвиг — пустить под откос поезд какой-нибудь или взорвать что-нибудь, этакое, масштабное. Однако, поскольку в этом веке поездами назывались купеческие и воинские обозы с охраной, а, еще, путешествующие вражеские вооруженные отряды, то именно их Дан и собрался «пускать под откос и взрывать». Первой жертвой партизанских амбиций Дана стала Тверь, то есть, пограничное с Новгородом и, весьма неудачно, по общему мнению — боярыни Борецкой и Дана, вступившее в союз с Москвой княжество. Договориться спокойно, типа… — месье Паниковский, вы же знаете, как мы вас уважаем. Решим вопрос полюбовно — вы не пакостите нам, мы не трогаем вас… — с хитроумным Михаилом Борисовичем, князем Твери, не получилось. Пришлось, тверские земли, в ходе начавшегося противостояния с Москвой, «пускать под откос».