Вариации на тему - [14]

— До двенадцати осталось три минуты! — торжественно объявил хозяин.

— Даже в эти минуты, — шепнула я кардиологу, — нет ничего важнее сердца. Остановится — вот вам и Новый год!

— Это верно, — согласился он.

— Если так, — ответила я, — то посмотрите мне в глаза.

Сосед смущенно уставился на мою переносицу.

— Не кажется ли вам, — спросила я, — что одно веко у меня — забыла какое — несколько припухло? А по утрам припухают оба. Неужто сердце?

— Зайдите ко мне в отделение, — ответил он. — Исследуем.

— А то вдруг ни с того ни с сего покалывает под левой лопаткой, — добавила я.

— Приходите, — сдержанно ответил он, — в отделение.

Кто-то погасил люстру. Только свечки на елке горят…

— Дайте руку, — в темноте попросила я. — Смелее! Вот так, — придавила его пальцами свое запястье. — Ну, и что скажете?

— Почти… ничего, — виновато пробормотал он.

— Нет, вы вслушайтесь, вслушайтесь в пульс: тик-тик-ти-и-и-ик…

Зазвучал перезвон курантов. Новый год! Все вскочили, поздравляют друг друга, обнимаются, целуются… Мой кардиолог тоже устремился было куда-то с бокалом шампанского, но я успела поймать его за полу пиджака и усадить на место.

— А иногда, — шепчу, — бывает подряд: ти-и-ик, ти-и-и-ик.

— Посмотрим в отделении.

— Может, взглянете на мои икры? — приподняла я скатерть.

Он заморгал и чуть не пролил шампанское.

— Видите? Левая вроде бы толще правой. Тоже сердце?

Он помассировал свое собственное сердце — ясное дело: своя рубашка ближе к телу — и прошептал:

— В отделении. В отделении. В отделении!

— У одного моего приятеля… — начала я, но кончить не удалось. Нашу интимную беседу нарушила какая-то пышная дама, принесенная вальсом Штрауса. Осыпав моего кардиолога конфетти, она пригласила его танцевать.

Однако мне снова удалось удержать соседа, я даже отрицательно покачала за него головой. Дама вспыхнула, передернула плечиками, швырнула в нас еще одну горсть конфетти и растаяла.

— Так вот, у одного моего приятеля… очень близкого приятеля, понимаете?.. покалывает шейный нерв слева. Наверное, тоже сердце?

— Пускай… приходят… — прошипел он, — все ваши… приятели…

— Кстати, — спохватилась я, — мне еще никогда не доводилось бывать в вашей больнице, даже не знаю, с какого конца туда заходить.

— Приходите и выходите с любого конца.

— С приятелем?

— И с приятелем. — Он потянул вниз узел галстука и расстегнул воротничок.

— Могу вам похвастаться — я всячески закаляю сердце. Каждое утро влажным полотенцем растираюсь. Особенно — левую сторону. Правда, кое-кто считает, что полезнее растираться сухой щеткой. А вы как думаете?

— В от-де-ле-ни-е… — изнемогая, выдохнул он, вытянул ноги и бессильно уронил голову.

Тут приблизился к нам незнакомый мужчина и поклонился мне, приглашая на танец. Окинула его взглядом — высокий, красиво седеющий, мечта! Но следует ли менять кардиолога на него, пока не выяснено — щетка или полотенце? Кроме того, он ведь не посмотрел еще мои гланды, не простукал еще…

Элегантный красавец ждал.

— Кто такой? — толкнула я в бок соседа.

Кардиолог с усилием приоткрыл глаз.

— Юрискон… — еле-еле выдавил он, голова его вновь поникла, глаз закрылся.

— Юрисконсульт! — воскликнула я и повисла на шее у нового кавалера. — Ведь я как раз собиралась!..

«А неплохо начинается новый год, — думала я, весело притопывая в объятиях юриста и не отпуская его шеи. — Да и старый неплохо кончился… совсем неплохо!»

КОЕ-ЧТО

Ранним зимним утром меня поднял с постели телефонный звонок. Незнакомый голос осведомился, я ли это.

— Да, — пробормотала я, витая еще в объятиях Морфея.

— Очень приятно. — Голос назвал свою фамилию, которую я слышала впервые.

— Да.

— Звоню вам прямо с вокзала.

— Да.

— Я только что приехал из города Н.

— Да. — Если он приехал из города Н. для того, чтобы нарушить мой самый сладкий сон, то своего добился.

— В Н. живут наши общие знакомые П., — продолжал голос.

— Мало знакомые, — поправила я. Если он рассчитывает с помощью общих знакомых превратить мою квартиру в гостиницу — пусть попробует!

— Они дали мне ваш телефон, — со значением произнес голос.

— Да, — без всякого значения ответила я.

— Они просили непременно позвонить вам…

— Да, — на этот раз в свое «да» я постаралась вложить столько льда, сколько было его на окне и за окном.

— И кое-что передать…

— Да. Что?! — Весь мой сон и весь лед внезапно разлетелись вдребезги. — Передать… Что?

— Кое-что… Но, может быть, — засомневался голос, — может быть, я передам вам это кое-что заочно?

Заочно? Значит, через какое-то третье лицо, которое передаст неизвестно когда, неизвестно где и неизвестно что? Знаю я этих заочников как облупленных!

— Ни в коем случае! — решительно, но не грубо воспротивилась я. — Прошу вас ко мне в гости. Сейчас. Жду.

— Но, — не сдавался голос, — я тут должен еще в вокзальный буфет заскочить.

В буфет? Ясное дело, такому только дай волю: зайдет в буфет, а оттуда едва на четвереньках выберется и будет переползать из буфета в буфет до тех пор, пока последнюю рубаху не спустит, что уж говорить о том, что должен он был передать другим!

— Никаких буфетов, — категорически, но радушно заявила я. — Перекусите у меня. Угощу хорошим кофе, кролик у меня есть, тесто для пирожков готово. Очень прошу вас поторопиться. Жду.