Вардананк - [22]

Непроницаемый мрак прильнул к окну снаружи. В полутьме комнаты смутными видениями казались госпожа Шушаник и Анаит.

Слуга внес светильник. Артак увидел, как в трепетной игре света и теней менялось лицо Анаит. Она казалась ему дивным изваянием. Девушка была поистине прекрасна. Артак был охвачен вдохновением: он отдавался музыке слова, которым овладел за годы, посвященные наукам. Он чувствовал себя счастливым.

Внезапно вбежала служанка и взволнованно сообщила, что у Старшей госпожи опять начался бред.

Княгиня Шушаник поспешно вышла; Артак остался наедине с Анаит. Он прервал свой рассказ. Оба сидели молча, какое-то необычное чувство околдовало и сковало обоих. Они молчали, опустив головы и не смея поднять взгляд друг друга, но краем глаза каждый видел другого.

Артак чувствовал волнение девушки так же, как ей передавалось его волнение. Оно было полно еще неизведанной радости, подобной приходу юной весны, когда еле-еле начинают набухать почки.

Молчание лучше и красноречивее всяких слез раскрывало им обоим, что они стали близки к дороги друг другу.

Артак и сам не понимал, как он решился, как осмелился он обратиться к Анаит и спросить ее — правда, голосом, который ему самому показался чужим:

— Анаит, я приеду к твоему родителю. Как ты скажешь, приехать мне…

Анаит не ответила, не пошевельнулась.

Артак был смущен. Он взглянул на девушку, не зная, как быть дальше. Но Анаит подняла свои черные, как ночь, глаза и глубоко заглянула в глаза Артаку. Ни тени смущения или робости не было в ее взгляде.

— Анаит!.. Приехать мне к твоему родителю?

— Приезжай!.. — прошептала Анаит и вновь опустила глаза. Настало долгое молчание. Но Артак набрался смелости и сказал на этот раз уверенней:

— Приеду, пока не началась война! А там, кто знает…

Анаит вздрогнула. В ее взгляде мелькнуло смятение и грусть, Немного погодя она спросила:

— Значит, войны не миновать?..

— Не миновать.

— Но из-за чего?

— Якобы из-за веры. В действительности же царь персидский желает покончить с нашей независимостью, уничтожить армянский народ.

Анаит помолчала и немного погодя спросила снова:

— И ты уйдешь на войну?

— Как же, Анаит. Ведь я воин…

Анаит опечалилась. Она то поднимала ласковый взгляд на Артака, то рассеянно играла бахромой подушки. Девушка, видимо, хотела многое сказать, но не могла решиться.

Артак понял это.

— Но я приеду к вам раньше, чем начнется война.

Анаит подняла глаза и улыбнулась. Но почти тотчас же две крупные слезы показались в глазах.

В эту минуту вошла госпожа Шушаник, незаметно окинула обоих взглядом, и сделала вид, что не замечает волнения Лнаит.

— Анаит огорчена тем, что не избежать войны, — объяснил Артак.

— Война нужна, чтобы установить мир. — возразила Шушаник. — Нельзя допускать, чтобы посягали на нашу свободу! — Она обратилась к Анаит: — Крепись! Война кончится, а страна останется!..

Затем княгиня сообщила, что положение больной не улучшается и Спарапет не знает, как ему поступить: с одной стороны, он тревожится за мать, с другой — ему необходимо спешно выехать в Арташат.

— Но едва ли удастся выехать ранее, чем через пять-шесть дней… — заключила княгиня.

От Шушаник не укрылось, что Артака обрадовали ее слова. Но она не подала и виду, что заметила это, и от души порадовалась за него.

Было уже поздно, следовало пройти к нахарарам. Артак встал.

— Уходишь? Зайди ко мне завтра, я хочу показать тебе одну рукопись, — сказала госпожа Шушаник.

— С величайшей охотой! — ответил Артак и, бросив последний взгляд на Анаит, поклонился и вышел. Слуга посветил ему, и Артак по лестнице поднялся в приемный покой.

Там находился Вардан Мамиконян с остальными нахарарами. Нетрудно было догадаться, что они обсуждают не подлежащие оглашению дела. Когда Артак вошел, беседа на миг прервалась, но Спарапет кинул на Артака взгляд, выражавшей полное доверие и сердечную близость.

— Ответ держать будем всем народом. Как един человек. Ответ должен быть ясный и за него мы несем полную ответственность. Кто же будет с нами?.. И как все повернется?.. Вот грозный вопрос!

Ваан Аматуни и Нершапух глубоко задумались.

Вардан протянул Артаку пергаментный свиток. Артак взял его и прочел:

«Государь Мамиконян!

Да будет ведомо тебе, что указ царя царей, поверг здесь всех в смятение великое. Возникает опасность распрей. Спеши елико возможно. Надобно пресечь брожение и поднять народ. Промедление смерти подобно.

Армавир владетель Аршаруни,

Араван Вананди.

Атом Гнуни.»

Следовал ряд других подписей.

— Это уже не дни Шапуха!.. Это испытание, грозящее гибелью. Тут необходимо единомыслие и единодушие всего народа! Настал роковой час… — проговорил Вардан.

— Значит, ждешь войны? — мрачно спросил Нершапух.

— А ты чего ждешь — мира? Старый замысел Шапуха, злые козни Врама — уничтожить парод армянский и страну его — не удались. Теперь взялся за это Азкерт. Без войны не обойтись! Вера — только предлог. Поедем в Арташат, созовем собрание и обдумаем, как организовать сопротивление.

Присутствующие молчали.

— И поспешим! — как бы размышляя вслух, повторил Вардан. — Ибо грянет не война, а всесокрушающая буря…

Светильник озарял его задумчивое лицо. Проницательный, сверкающий взгляд был устремлен в бархатистую мглу, лежавшую за окном. Казалось, в этой бездонной тьме пытался Вардан увидеть грядущее…