Вардананк - [176]

— Независимое, сильное мое государство… — прошептал он едва слышно даже для самого себя.

За выпуклым лбом рождались мысли одна другой смелее, Умные проницательные глаза Васака под нависшими бархатистыми бровями, не мигая, устремлены были в ночную даль; на горизонте, выставив горбы, тянулся к западу караван гор Армянского нагорья. На торжественно раскинувшемся небе пылали, точно пламенные мысли, яркие звезды. Это была вселенная, задумавшаяся над своей исполинской тайной.

А внизу перед Васаком раскинулась страна, которую природа, по крутой и беспощадной своей воле, точно изрубила мечом: суровые утесы и ущелья, в которых чувствовалась упрямая сила.

Васак унесся мыслью к своим родным горам, глядя на которые он всегда чувствовал эту извечную неукротимую волю природы. Сколько исколесил он по своей родине — по Айрарату, Кордрику, по суровой Армении, — и повсюду видел устремленный на него повелевающий взгляд родных гор и ущелий, скал и лесов. «Это должно свершиться!..» — точно твердила ему постоянно страна.

— Независимое, сильнее мое государство!.. — повторил он и, сжав смуглую руку в кулак, подпер им подбородок, наклонился вперед, глядя в темноту. «Освободить Армению и от персов и от византийцев? Этого невозможно добиться путем открытого вооруженного сопротивления! Так будем добиваться иным путем!.. Медленно, но неуклонно двигаться к этой цели, выжидая, непрерывно меняя позиции, перекрашиваясь. Вода пробивает камень не силой, а непрерывностью своего падения… Необходимо немедленно избавиться от этого взбесившегося таронца, подавить мятеж, занять страну персидскими войсками… За этим последует иранизация народа?.. Пусть! Иранизироваться, чтоб вновь стать армянами!.. Иранизироваться, чтоб избавиться от иранцев!.. От ненавистных, деспотичных, насилующих волю и душу народа иранцев! Выместить всю злобу, накопившуюся за порабощение, за вынужденное лицемерие и пресмыкательство! Утолить ненависть, священную ненависть, знакомую лишь рабу, льстецу, униженному…»

— Настал день! — прошептал он и, сильно встряхнувшись, присел на ложе, бросил взгляд в сторону шатра Вардана. Там было темно. Спит, значит, смутьян. Пусть спит! Кончается его время. А в Зарехаване оно и вовсе кончится. Тогда начнется уже новое время — время Васака.

В эту ночь мысли Васака как будто прояснились. Казавшееся трудным, стало легким. Наконец-то всходит его звезда! Васак исполнился новой страсти, страсти деятельности, жажды успеха, славы и власти. И удивительно — как будто потускнели даже образы его детей… Они превратились в какие-то бесплотные видения, потеряли ощутимость. Туман властолюбия поглотил их. Их освобождение стало казаться делом нетрудным, которое можно решить одним ударом… Да и все стало казаться легче достижимым: страсть ослепила Васака.

Глубоко вздохнув, он лег на спину, прикрыл глаза, но не засыпал. Сладостно было бодрствование, рождающее сны наяву. Эти сны убаюкивали Васака. Он не слышал цикад, певших гимн ночи, ни шороха ветерка, ни голоса неведомого и грозного грядущего.

Васак вышел из шатра, взглянул на юг. Звезды плыли по синему бархату неба, трепетали, мигали лучистыми ресницами, глядели глазами вечности.

На рассвете у шатров Гадишо и Артака Рштуни закопошились скользящие тени: прибыли гонцы.

Гадишо велел ввести к себе гонца из Хорхорунька.

— Ну? — холодно и спокойно осведомился он.

— Государь, князь Хорен вместе с нахараром Атомом Гнуни выделили отряд из нашего полка и увели в Тарон. Мы следовали за ними тайком. Они побывали в Рштунике, Могке, Арцрунике, повсюду набирали отряды. Сейчас двигаются сюда.

— А вы что, спали до сих пор? — все так же спокойно спросил Гадишо, поднимая на него глаза. — На краю света я был, что ли?.. Почему не дали знать вовремя?

— Государь, мы направились по кратчайшей дороге, прямо в Артаз…

— Еще короче можно было выбрать путь — через Тизбон. Почему вы не отправились и туда?.. Остальные умники также были с тобой?

— Так точно.

— И никто не догадался оказать сопротивление нахарару Гнуни?

— Никто, государь. С радостью выделили отряд! Ведь с ним был и князь Хорен.

— Ну и глуп же ты, приятель! Ладно уж, ступай.

Гонец вышел.

Протирая спросонья глаза, вошел Артак Рштуни в сопровождении прибывшего своего приверженца — сепуха Зандагана, который сумел ускользнуть от Атома. Нахарар Рштуни поделился с Гадишо новостями, которые привез Зандаган. Дерзкий поступок Атома так разъярил его, что он бочьше не мог спать. А Зандаган доложил, что, не довольствуясь сдачей замка Атому и передачей отряда в его распоряжение, сепух Гедеон вернулся с полдороги назад и запретил отправить полк в Зарехаван к нахарару Рштуни.

Артак Рштуни дрожал от бешенства.

— Он посмел вывести против меня мой же полк! Он задержал и повернул обратно мой полк, шедший мне на помощь!.. Да я велю кожу содрать с него!.

Рассказ Зандагана о дружелюбном отношении населения Рштуника к Атому еще более задел и без того уязвленное самолюбие нахарара Рштуни. Гадишо был мрачен. Вместе с Артаком Рштуни он направился в шатер.

Нахарары, приверженцы Вардана и Васака, сидели в шатре Васака, когда служитель доложил: