Ваня - [2]

Утро было отвратительное. Оно напоминало Ване какое-то пресмыкающееся, которое, так и не отогревшись, норовило залезть под рубаху... Не оттого ли, что вчера посетила Ваню мысль, вызвавшая похожее ощущение, и, как будто подтверждая ее, он с долгой печалью перебирал репродукции рисунков Нади Рушевой. Кто знал, что будет кровоизлияние в мозг?! Рядом с репродукциями лежала книга, открытая в том месте, где академик, Б. Л. Смирнов писал: "Ученики Вивекананды наблюдали у него кровоизлияние в склеру, происшедшее во Bpeмя махасамадхи, из которой Вивекананда уже не вышел". Репродукции и книга были накрыты журналом "Наука и жизнь", где рассказывалось о том, что рыба-горбуша умирает после икрометания, потому что включаются какие-то генные механизмы и вызывают все старческие болезни. Разве не отвратительно это бесправие человека и вообще живого существа и самоуправство - то ли обстоятельств и фактов, то ли, может быть, просто вещей; таящаяся во всем, даже не вероятность случайности, а прямо-таки наглая механизменность. Не потому ли замечалось особенно, что от окна тянуло холодом, и капли снаружи беспорядочно молотили по подоконной жести, да надрывался по ту сторону улицы фабричный вентилятор.

Ваня, съежившись, сидел за столoм: ощущение пустынности жило, - так, придешь в парк, сядешь, поднимешь глаза - ни листика на ветвях. Поведешь плечами от пустого вздоха поздней осени и вспомнишь, сколько прожил на свете. И ни тебе Змея Рорыныча горемыки, ни бесенка захудалого.

Ваня пошевелил пальцами ног - холодная кровь поднялась от ступней, сейчас будет тепло.

"Да, так надо же было... хотел найти... а что... кажется, в том углу..." Ваня медленно встал; подошел к груде папок и, присев на корточки, стал снимать одну за другой, складывая рядом на пол в обратном порядке. Руки его остановились, - как люди, почувствовав неладное, - он медленно поднял голову. И действительно, папки лежали гораздо дальше от стены, чем обычно, а за ними стояло что-то накрытое тряпками для вытирания пыли, которые всегда валялись на нижней полке этажерки.

Ваня осторожно потянул их за края, ожидая,, что они не поддадутся. Но они поддались, упали на груду папок и пропали, а у стены тускло поблескивала темно-красная "Ява". Нет-нет, не Змей Горыныч... не очень и живое, но обольстительное, и все же...

Всего-навсего, обычный мотоцикл. Ваня заметил про себя, что не удивился находке и даже облегченно вздохнул, - так и предки наши, небось, не удивлялись, встретив домового или самого черта - всяческую нежить.

Ване тут же захотелось выкатить-его на улицу и попробовать на ходу: быстрая-езда - это ведь очень приятно...

Ну, что ты тут скажешь... что неживое способно, как это теперь кибернетики говорят, проявлять себя, как "самоорганизующаяся система"? Какие-то предметы, значит, в Ваниной комнате "самоорганизовались" в систему, которую люди называют мотоциклом. А какая система?

Предметов в той комнате было столько, что даже клопы выжить там не могли, один только Ваня мог, - тьма систем могла быть в той комнате. И вот-эта тьма решила устроить борьбу за выживание путем самоорганизации и сжить со света Ваню. Она, эта тьма системная, решила соблазнить его возможностью движения путём использования не собственно человеческой силы...

Случайный прохожий, остановившись, смотрел, как Ваня выкатил "Яву" на середину улицы, сел, поерзав для удобства, и, отталкиваясь ногами от булыжника мостовой, медленно поехал вперед. Прохожий вспотел.

"Странно, что же это, - думал Ваня, - так все время и отталкиваться? Нет, все наступают ногой сначала на какую-то педаль... ага, вот она, слева... вот-вот заработал, затарахтел... теперь для полной скорости надо покрутить рукоятку..." Мотоцикл чихнул, стрельнул из выхлопной трубы и в тот же миг оказался на углу Промышленной и Петроостровской улиц.

Ваня передохнул, потом на тихом ходу повернул налево, выехал на Выгонную дамбу, с удовольствием вспомнив, что ее недавно заново асфальтировали, дал полный газ...

Впереди милицейский наряд - стоп.

- Я вас слушаю. .

- Это что ж ты, парень, так, а?

- Как - что?

- Ну, брось... скорость превышаешь, и вообще... А "кирпич" видел? Ведь под "кирпич" поехал!

- А-а, ну, да... да, конечно, бывает, знаете ли, это и, как бы вам сказать, по привычке, что ли, -как будто я на велосипеде, тогда не было тут "кирпича"..

Неудержимо краснея, Ваня вспомнил вдруг, что на мотоцикле он вовсе и ездить-то не умеет; потом чуть не заплакал, от того, какой хороший у него был велосипед, и вообще... но сдержался и необыкновенно решительно сказал:

- Да, очень приятно было с вами поговорить!

В ту же секунду Ваня опять растрогался, будто отправлял собеседников на вечную каторгу, а потому привстал с седла и торопливо поцеловал оторопевших милиционеров...

И уже в пустоту ветра по сторонам, не то извинялся, не то прощался:

- Ну, будьте здоровы, всего вам предоброго!

Сам по себе мотоцикл разогнался и почти не касался дороги, а Ваня, чуть склонившись над рулем, затаил дыхание. Встречный ветер вышибал слезы и срывал их со скул, но глаза не прищуривались, будто не было ветра, пыли, будто не было ничего вокруг, и лишь впереди будет важное; по-настоящему есть только оно; оно не исчезнет, не убежит; но нельзя оглядываться и верить еще чему-то, еще во что-то, - надо двигаться быстро, спокойно.