Ванна Архимеда: Краткая мифология науки - [10]

Яблоко Ньютона

Это самый знаменитый объект научного фольклора. Ансамбль «Битлз» даже превратил его в логотип своей звукозаписывающей компании. Одна известная компьютерная фирма выбрала себе символом его немного надкусанную модификацию. Его же мы находим — как залог универсальности — в «Рубрике брака» Марселя Готлиба нарисованным непосредственно перед падением на череп Ньютона, одетого по моде эпохи, со всеми вытекающими последствиями. Уже упавшим, как и отсутствующим в современном словоупотреблении, мы встречаем его также в «Исторической справке» энциклопедии Ларусса. Незабвенное яблоко, увиденное однажды в свободном падении в одном из фруктовых садов Линкольншира, в точности столь же знаменито, как и сам Исаак Ньютон, и во всяком случае знаменито гораздо больше, чем всемирное тяготение, существование которого оно, как принято считать, столь удачно помогло обнаружить. Это правда, что яблоко можно подать под любым соусом — музыкальным, компьютерным, политическим, и всегда с гарантированным успехом. Потому что яблоко — это не фрукт, но некий совершенный плод, напоенный всеми сельскими добродетелями и едва отделимый от библейского фона, придающего ему возбуждающий привкус первородного греха.

История яблока настолько действенна, настолько совершенно символизирует концептуальный переворот, следующий из наблюдения самого обыденного объекта, что кажется почти невозможным в ней усомниться. Блез Сандрар на вопрос одного друга, спросившего, действительно ли он путешествовал на Транссибирском экспрессе, ответил: «А что тебе за разница, если благодаря мне ты сам на нем ездил?» Все биографы великого физика тем не менее соглашаются в одном: если Ньютон и видел падающее яблоко, то только в 1726 году, накануне смерти, легенда же помещает это событие в 1666 год, когда он — снова по свидетельствам гораздо более поздним — «простер силу притяжения до лунной орбиты». В самом деле, отделить яблоко от нашего спутника никак невозможно, поскольку исходный вопрос звучит так: если яблоко падает, почему же не падает Луна? И ответ на этот вопрос таков: Луна не просто падает (тело, движущееся по кругу, непрерывно падает по направлению к его центру), но падает по тому же закону, что и яблоко, только с поправкой на удаленность. И как только Луна возвращается на свое место (вслед за яблоком), можно спрашивать о правдоподобии легенды и ее обстоятельств.

Уильям Стакли, будущий автор «Воспоминаний о жизни сэра Исаака Ньютона», относит эту историю к 15 апреля 1726 года:

После ужина мы, соблазнившись ясной погодой, вышли выпить чаю в саду, в тени нескольких яблонь. Среди прочего он упомянул в нашей беседе, что пребывал как раз в аналогичном положении, когда ему в голову пришла мысль о гравитации. Она возникла из-за упавшего яблока, когда он однажды сидел в задумчивости в саду.

Самого Ньютона, человека холодного и заносчивого, намеренно делавшего свои тексты неудобопонятными, заполняя их уравнениями так, чтобы «его не беспокоили посредственные математики», трудно себе представить автором такой очевидно популяризаторской метафоры. Стакли, кичившийся знанием математики, был немало удивлен яркостью содержащегося в анекдоте образа, столь далекого от заумного тона бесед, которые с ним обычно вел сэр Исаак; он, несомненно, понял, что история сочинялась с расчетом вовсе не на него и что он, скорее всего, отнюдь не был ее первым слушателем. Только личность достаточно невежественная в делах науки и достаточно близкая к Ньютону, чтобы пользоваться его доверием, могла «вытянуть» из него нечто подобное. По всей вероятности, такой личностью могла быть только его любимая племянница Катерина Кондуит, единственный человек в семье, к кому он относился с чем-то вроде теплоты, и единственная женщина, к которой он когда-либо вообще приближался. Современные им карикатуристы не могли удержаться от того, чтобы не обыграть в своих рисунках странное сочетание абсолютного женоненавистничества старого дядюшки (биографы утверждают, что он никогда не знал физической близости с женщиной) и знаменитого на весь Лондон обаяния юной и прелестной Катерины. Джонатан Свифт тайно вздыхал по ней («Я люблю ее, как никого на свете», — признавался он в своем дневнике), а Ремон де Монмор, член регентского совета, говорил прямо: «Я получил самое прекрасное впечатление от ее ума и красоты». Даже сам Вольтер писал: «В юности я думал, что Ньютон обязан своими успехами собственным заслугам <…> Ничего подобного: у Исаака Ньютона была прелестная племянница — мадам Кондуит, завоевавшая министра Галифакса. Флюксии и всемирное тяготение были бы бесполезны без этой прелестной племянницы». Лорд Галифакс действительно покровительствовал Ньютону и, вполне возможно, был любовником Катерины, но нужно обладать двуличностью Вольтера и его неспособностью противостоять соблазну «красного словца», чтобы приписать успеху теории всемирного тяготения такую причину.

Логика тем не менее спасена: за историей о яблоке скрывается женщина, а сама история, может быть — но нам никогда не узнать наверняка, — придумана от начала и до конца. Дело на этом не закончилось. Катерина присутствовала при смерти дяди. Они даже взяла на себя обязанности душеприказчицы и сохранила, кроме всего остального, чемодан, с коим Ньютон не расставался с момента отъезда из Кембриджа, где великий ученый провел первую часть своей жизни. Епископ, которому доверили изучение содержимого чемодана, после короткого осмотра захлопнул крышку и воскликнул: «Чемодан полон кошмара!» Так что чемодан этот оставался в семье до 1936 года, пока лорд Лимингтон, потомок Катерины, не продал его на аукционе. Знаменитый экономист Джон Мэйнард Кейнс, возмущенный таким «небрежением семейным долгом», купил большую часть содержавшихся в чемодане рукописей: тысячи страниц, посвященных алхимии и теологии!