Вампиры пустыни - [34]

Голос профессора поднялся на одну ноту выше.

— Это мой коралл… мое создание… я назвал его Corallus sanguineus Oldensis.

Публика не могла сдержать своего восторга. По всему залу пронесся шепот тихих восторженных восклицаний. Но прошла минута, другая, и вдруг наступила гробовая тишина… Что-то зловещее было в живом чудесном растении, прихотливые рубиновые ветки которого медленно двигались, словно щупальцы гигантского спрута… Профессор спокойно продолжал:

— Я почти год работал над его созданием. Я опубликую способы выращивания, его состав и формулу только после того, как приду к тем результатам, которых я хочу и надеюсь достичь. Свое открытие я буду считать лишь тогда законченным, когда мне удастся разгадать тайну создания тех живых существ, которые известны всему научному миру. Я далек от самообольщения, но я утверждаю, что стою на пути к разрешению этой задачи. Я создал чудесное растение, свойства которого еще не известны научному миру. Я заставлю это красивое существо оторваться от основного ствола… я дам ему возможность свободно перемещаться… Может быть, я сумею одухотворить его сознанием… Я знаю, это очень трудно, однако не невозможно. Я думаю, что мне удастся, и притом очень скоро, из моего коралла создать живое существо, более совершенное. Будет ли это нечто вроде спрута, я не знаю, но что это будет, я в этом уверен.

Доклад, господа, я считаю оконченным. Прошу желающих задавать мне вопросы.

Зал осветился. Профессор Ольден стоял бесстрастный и спокойный.

Посыпались вопросы, главным образом, узко-специального содержания.

Проф. Ольден предупредительно отвечал. Однако на многие вопросы он давал уклончивые ответы.

Наконец кончились прения. Публика медленно направилась к выходу, очарованная всем виденным и слышанным. Она была под обаянием великого, гениального творчества.

Ученые тотчас же окружили профессора Ольдена. Вообще его недолюбливали за его необщительность, сухость и даже высокомерие. Но его гениальность признавалась даже его врагами.

Проф. Ольдену жали руки. Но это не были горячие дружеские рукопожатия. Это был молчаливый знак глубокого, но холодного уважения.

Вдруг из толпы ученых выделился молодой человек лет 30. Он, улучив момент, обратился к профессору.

— Простите мою смелость, г. профессор. Я доцент Гамбургского университета — Дит Генрих Моор. Я прислан факультетом специально на ваш доклад. Я хотел бы, с вашего позволения, познакомиться с вашей лабораторией и с методами вашей работы. Если вы не будете иметь ничего против, я буду вам чрезвычайно благодарен.

Проф. Ольден холодно посмотрел на говорившего и сухо ответил:

— Рад вам услужить, мистер Моор, и с удовольствием исполню вашу просьбу. Буду вас ждать завтра в 12.

Молодой ученый поблагодарил и направился к выходу.

У самых дверей он оглянулся и увидел, что проф. Ольден продолжает стоять на месте, не сводя с него глаз.

Этот пристальный взгляд поразил Моора. Всю дорогу, идя домой, он не мог отделаться от какого-то тяжелого впечатления.

«Какие у него странные глаза! — думал он. — Глаза ненормального человека. Впрочем, ведь утверждают, что между гениальностью и безумием нет резкой границы. Странно. Зачем он так пристально смотрел на меня?..»

* * *

Придя домой, Дит Моор сел за стол и задумался. Потом он достал бумажник и стал читать письмо своего друга, Отто Креслинга, исчезнувшего месяца три тому назад.

15 января.

Дорогой Дит!

Наконец я добился разрешения попасть в святое святых величайшего чародея нашего столетия, проф. на. Завтра я явлюсь, с его разрешения, в его лабораторию и, может быть, подыму край того занавеса, который так упорно задергивает профессор Ольден.

Странный… зловещий старик!..

Не говори никому ни слова о моих планах. Если мне удастся что-нибудь узнать, это будет большим сюрпризом для всех наших. Если не удастся, меня твоя нескромность поставит в неловкое положение.

Передай всем нашим привет.

Твой Отто.

Потом он достал другое письмо, посланное две недели спустя.

…Друг мой, — писал Креслинг, — мне кажется, что я раскрыл тайну профессора Ольдена. Она настолько ужасна, что я не решаюсь даже передать ее тебе в письме. Надо быть вполне уверенным в том, что говоришь и думаешь. А у меня этой уверенности пока нет… Есть одни лишь подозрения…

Неприятно, что Ольден, по-видимому, заметил, что я слишком пытливо всматриваюсь в то, что ему почему-то хотелось бы скрыть от других.

Прости.

Твой Отто.

Дит Моор решил заносить в свою записную книжку все впечатления, все события, начиная с того дня, когда он встретился с проф. Ольденом.

Из записной книжки Дита Генриха Моора

27 августа.

Был на докладе проф. Ольдена! Удивительное открытие, которое приближает к разрешению тайны мироздания.

Сам Ольден не понравился. Завтра в 12 должен быть у него в лаборатории.

28 августа.

Я сегодня был у проф. Ольдена! Он принял меня сухо. Мне кажется, я ему мешаю и стесняю его. Но я решился не замечать его холодности. Профессор представил меня своим сотрудникам. Отто Креслинга между ними не оказалось. Я не решился спросить профессора о моем друге. Наведу справки стороной.

29 августа.

Я осмотрел лаборатории проф. Ольдена. Громадные залитые светом залы сплошь установлены препаратами чудных растений-кристаллов; теми, которые я видел на экране во время доклада.