Вампиры пустыни - [31]

Именно это открытие вновь пробудило во мне позабытый интерес к тропической растительной жизни, и я собирался было прорастить некоторые из самых необычных семян, когда природа спасла меня от неприятностей. Сильное землетрясение ударило по всему западному побережью Южной Америки, причинив огромный ущерб на юге Чили и подняв остров Хуана Фернандеса на несколько сотен футов, а морское дно между этим островом и береговой линией — по крайней мере на двести футов выше прежнего уровня. В результате течение Гумбольдта преимущественно отклонилось к западу, в сторону Тихого океана, теплое течение Ниньо увеличилось в размерах и объеме и вдоль берегов Перу и Чили сразу же начали выпадать сильные дожди. Многим населенным пунктам был причинен непоправимый ущерб. Имения, поля, деревни и даже крупные города были снесены с лица земли бурными потоками воды, стекавшими с гор по древним высохшим руслам. Здания из высушенных на солнце саманных кирпичей, хорошо приспособленные к безводному климату, буквально растаяли и превратились в жидкую глину, и через несколько недель такие города, как Пьюра, Трухильо и другие перестали существовать.

В Чили нитратные пласты были полностью уничтожены, многие крупные и процветающие города и селения стали непригодными для жизни, и даже Лима, столица Перу, выстроенная в основном из адоба, понесла убытки на общую сумму в миллионы долларов. К счастью, более современные здания и особняки столицы были бетонными; бедствие их не затронуло, и по той же причине мало пострадала и Талара. Лачуги местных жителей и старые церкви и правительственные здания рухнули и рассыпались в пыль, но большинство зданий в порту, а также лагеря нефтяников, Негритос и Лобитос, построенные из дерева, бетона или гофрированного железа, вообще не пострадали. Проливные дожди также не нанесли ощутимого ущерба нефтяной промышленности.

Смытый потоками песок заставил некоторые вышки опрокинуться, немало было поломок на трубопроводах и прочих небольших повреждений, но в целом дожди оказались для округи скорее благословением, чем проклятием. Погода, хотя и более теплая, стала менее гнетущей; голая пустыня и холмы почти мгновенно покрылись нежной зеленью, а долины, заполненные водой, превратились в рай для диких гусей и уток, чьи стаи манили сотрудников компании в охотничьи экспедиции.

Дожди и затопление некоторых излюбленных участков стали серьезной — хотя, как я надеялся, только временной — преградой и в моих палеонтологических исследованиях. У меня появилось много свободного времени, и я с большим интересом изучал растения, выросшие из найденных мною семян. Кроме того, будучи заядлым спортсменом, я часто охотился как на берегах прудов, о которых я упоминал выше, так и в новоявленных джунглях. В течение двух недель они поднялись мне по пояс и стали почти непроходимыми. К своему удивлению и восторгу, я обнаружил, что за очень немногими исключениями они состояли из растений, до тех пор известных только в ископаемом состоянии. Попадалось много видов древовидных папоротников, хвощей, гигантских плаунов и необычных бобовых растений, которые — насколько я мог судить — были предками хорошо известных нам бобов, гороха и так далее. Сначала я был очень удивлен, обнаружив такое изобилие этих якобы вымерших и ископаемых видов, но краткое исследование и некоторые логические рассуждения вскоре привели меня к заключению, что подобное положение дел было совершенно нормальным и легко объяснимым. С самых отдаленных геологических эпох в этих местах, как я уже говорил, чередовались периоды влажные и засушливые периоды. Поэтому растения, которые в течение нескольких лет или столетий произрастали в округе, не успевали измениться или эволюционировать в высшие формы до наступления периодов засухи. Таким образом, самые ранние типы растительной жизни, существовавшие в этом районе, смогли сохраниться со времен далеких геологических эпох, не претерпев значительных изменений.

Вероятно, такие условия не могли бы повториться ни в каком другом месте на земле. Я решил воспользоваться уникальной возможностью и написать монографию на эту тему; я собирался описать образ жизни и внешний вид растений, приложить точные фотографии и сохранить образцы на благо науки.

Тогда-то я и наткнулся на небольшую поросль самых необычных кустарников. Я называю их «кустарниками», хотя они не были кустарниками в настоящем смысле этого слова. Скорее, они походили на мягкие ветвистые клубни, на гигантские, тонкие и искривленные бататы, растущие над землей. Стебли мясистые, но волокнистые и очень жесткие. Листьев не было, а рост, как и ветвление, обеспечивали суставы или сочленения: один жесткий, оливкового цвета отросток выпячивался из другого и увеличивался в размерах и длине, пока на нем также не начинали появляться дополнительные отростки. Когда я впервые обнаружил их, растения были довольно маленькими — самое крупное едва достигало фута в высоту — но росли они с поистине поразительной быстротой. Через несколько дней они поднялись мне выше пояса, и все мои исследовательские интересы сосредоточились на них. Похожих я не нашел, хотя условия и их естественное окружение, казалось, ничем ни отличались от других мест. Но, рассуждал я, это не удивительно: те же условия, что сохранили жизнь давно вымершим видам, одновременно способствовали локализации каждого из них.