Вампиры: Когда ночь сменяет ночь - [30]

— Чёртов выродок. Если он когда-нибудь посмеет хотя бы посмотреть на тебя, я сниму с него кожу.

Я чмокнула Доминика в нос и отодвинулась, прежде чем он успел прижать меня к себе.

— С чего ты вообще взял, что он помнит о моём существовании?

Доминик безуспешно попытался вернуть меня в своё распоряжение и, недовольно поморщившись, признался:

— Я видел его спустя некоторое время после твоего обращения. Будь уверена, он помнит тебя очень хорошо.

— Он что, говорил обо мне?

— В какой-то мере. Наше общение в ту ночь трудно назвать беседой.

— И к чему же оно свелось?

Снова увернувшись от рук Доминика, я материализовалась за его спиной, но сейчас он двигался с такой скоростью, что я осознала своё "пленение", только когда оказалась опрокинутой на подушки. Уже не пытаясь вырваться, я рассмеялась:

— По-моему, мы отвлеклись от темы разговора…

Доминик с неохотой оторвал губы от моей шеи.

— Он решил, что я убил тебя и был явно раздосадован, что уже не сможет сделать это сам. Как только с Арентом будет покончено, эта тварь с глазами амфибии отправится следом.

— Теперь-то от него какой вред?

— Не хочу узнать это, когда будет поздно, — неожиданно серьёзно заявил Доминик. — Он был служителем своих диких божеств. Я не слишком знаком с древними культами кельтов, но всё же слышал достаточно, чтобы считать безвредным их бывшего жреца.

Я слушала его со смешанным чувством опасения и ликования. Значит, Эдреду в самом деле известно многое. Тайны, которые помогли бы в наших поисках, знания, которые вернули бы мне способность переноситься в наш мир… Но… речь ведь шла об Эдреде — невменяемом садисте, который, кроме полезных знаний, наверняка обладал и теми, что могли навредить. И кто поручится, что он ими не воспользуется? Как бы ни велик был соблазн, я рисковала большим, чем могла обрести, и уже в который раз отогнала мысль, начисто лишавшую меня душевного равновесия.

Однако забыть об Эдреде окончательно не удавалось. Даже в манускриптах отца Фредерика я, как назло, натыкалась на упоминания о кельтах. Но на вопрос, не располагает ли преподобный отец более точной информацией о друидах, он лишь покачал головой.

— Друиды оберегали свои тайны ревностнее, чем современные секретные службы. Их знания передавались исключительно устным путём от избранных к избранным. Записки римских военачальников и ирландские легенды — пожалуй, единственные источники, благодаря которым мы вообще знаем об их существовании.

Легенды и записки… Я была вынуждена полагаться только на них в случае с ацтеками и майя. Но тайны друидов я могла бы узнать из первых уст…

— Думаете, друиды были как-то связаны с первыми бессмертными? — снова заговорил отец Фредерик.

— Наверное, кроме них на этот вопрос уже никто не ответит.

— Может, среди вам подобных есть те, кто знает о тайнах друидов не понаслышке? — словно прочитал мои мысли отец Фредерик.

Я резко поднялась из-за стола и направилась к полкам, собираясь вернуть свиток на место. Отец Фредерик наблюдал за мной с привычно отчуждённым выражением. Несмотря на вроде бы установившееся между нами взаимопонимание, мне по-прежнему казалось, что он относится ко мне настороженно. Конечно, ничего другого ожидать и не приходилось: ведь он был священником, а я — существом, заклеймённым его религией. Меня лишь удивлял настойчивый интерес преподобного отца к потустороннему, который церковь едва ли могла поощрять.

— Всё время хотела спросить вас. Каким образом вы, духовное лицо, причём довольно высокого ранга, так увлеклись исследованиями, которые не очень-то сочетаются со служением церкви?

Суровое лицо отца Фредерика смягчила едва заметная улыбка.

— Я всего лишь декан этого собора, а это не такой уж высокий ранг. Что до служения церкви, я выполняю свои обязанности, большего от меня не вправе требовать ни мой епископ ни сам понтифик.

— Мне кажется необычным слышать подобные слова от священнослужителя. Не могу сказать, что много общалась с представителями духовенства, но никогда бы не подумала, что вы — один из них, если бы не знала этого наверняка.

— Я ведь не родился "представителем духовенства", — снова улыбнулся отец Фредерик. — В юности я был очень далёк от религии. Вы слышали легенду о двух всадниках: светловолосом на белом коне и темноволосом на коне чёрном как вороново крыло? Они появляются в переломные моменты, чтобы дать совет.

— Ангел и демон, ведущие вечную борьбу за души смертных, — кивнула я.

— Меня они сопровождали постоянно. Я всегда знал, где зло, но за светлым всадником следовал редко. Чёрный же завладел мной почти полностью. Не исключено, что так оставалось бы и по сей день, если бы не одно происшествие… Я не рассказывал об этом ни одной живой душе, никому, даже Энтони. Но почему-то хочу рассказать вам.

— Наверное, потому что и тогда о вашей тайне не будет знать ни одна живая душа, — усмехнулась я.

— Не поэтому. Я вижу в вас то же яростное желание бросить вызов всему свету, которое когда-то направляло мои действия. К добру или к худу, я смог его подавить. Но не думаю, что это удалось бы вам, даже останься вы человеком.

Отец Фредерик вздохнул, как будто собираясь с духом.