Вампиры: Когда ночь сменяет ночь - [25]

— Но, если они тоже не могут поднять руку на себе подобных, какие тайны ты надеешься от них узнать?

Доминик перестал играть прядями моих волос, голос стал серьёзным.

— Способ ослабить власть Арента над тобой. Лишить его возможности провести ритуал. Об остальном можно подумать потом.

— Почему ты так уверен, что им это известно?

— Ты знала, что Толлак был обращён одной из них?

— Одной из них? Его обратила женщина? — обмотав вокруг себя простыню, я села на кровати. — И куда она потом делась?

— Не думаю, что даже Толлак смог бы ответить на этот вопрос. Не то чтобы его это интересовало — особого согласия между ними не было с самого начала. Но когда дороги их разошлись окончательно, он перестал чувствовать её присутствие в нашем мире, а в мире людей она появлялась крайне редко.

— То есть…

— То есть возможность ослабить или совсем уничтожить связь между обратившим и обращённым существует. И, найдя первых бессмертных, я найду и эту возможность.

— Разве не проще уничтожить самого Арента, а не мою связь с ним?

Притянув к себе, Доминик прижался щекой к моей щеке.

— Ты забываешь, что способ убить Арента я искал столетиями. И узнал его только благодаря тебе.

— Кровь "стоящего меж двух миров"…

— Не только. Ловушка, которую Арент с помощью Винса расставил мне, была до смешного простой, но чертовски действенной. Если б не ты, он достиг бы цели и без крови "стоящего меж двух миров". Достаточно лишь найти подходящего смертного. Конечно, Арент слишком умён, чтобы попасть в свои же сети. Но у нас будет время попрактиковаться после того, как ты окажешься вне пределов его досягаемости.

План был намечен, оставалось воплотить его в жизнь.

[1] Perenniservus (лат.) — вечный раб.

Глава 5

Небольшая площадь с фонтаном, скамейками и цветочными клумбами была ещё довольно людной. Я глянула на циферблат часов, украшавших башню собора Святого Павла, и нетерпеливо передёрнула плечами. Вообще-то я появилась раньше назначенного времени, поэтому винить в вынужденном ожидании было некого. И, к сожалению, Льеж не был городом, способным скрасить тянувшиеся минуты. Я уже успела пройтись по невзрачным улицам — упадок чувствовался везде, даже в центре. А здесь, на площади перед собором, я должна была встретиться с отцом Фредериком — обладателем коллекции редких рукописей, в которых, как уверял отец Энтони, мы найдём ответы на многие вопросы. Я не разделяла этой уверенности, но выбора не было. Без способности переноситься в мой мир я могла только пытаться использовать возможности, предлагаемые миром людей. Кстати, и с этим возникали трудности. Сосредоточиться на изучении книг и свитков в присутствии Доминика было чистейшей утопией, и Доминик покаянно признавался, что рядом со мной тоже не может думать о подобной чепухе. Наконец, после многочисленных откладываний "ещё на одну ночь" мы решили хотя бы частично вернуться к реальности. Где нас терпеливо ждал Винсент…

Доминик не заговаривал о том, чтобы расторгнуть союз с ним, даже упомянул, что Винсент помогал ему во многом. Но я подозревала, что на самом деле он просто не хотел оставлять своего "подопечного" без присмотра. А Винсенту, очевидно, только это и было нужно. В результате мы оказались в ситуации, которой я хотела избежать любой ценой. Винсент не упускал случая лишний раз напомнить о себе и при встрече не торопился отводить от меня взгляд. Доминик, от которого это, конечно, не укрывалось, разрывался между мучительным нежеланием выпускать меня из своего поля зрения и жгучим желанием, чтобы Винсент не попадал в моё. Я, как могла, старалась облегчить эти терзания, вызывавшие у меня чувство жалости и смеха одновременно, а с Винсентом вела себя подчёркнуто дружески. Но постепенно это становилось невыносимым. Тогда я и вспомнила об отце Энтони и упомянутом им друге-коллекционере. Прибегнуть к его помощи казалось идеальным решением. Я могла вести поиски там, куда Доминику и Винсенту не было доступа, а они, больше не отвлекаясь на выяснение отношений, сосредоточились бы на своих — там, куда не было доступа мне. Доминик поначалу не хотел об этом даже слышать. Всё, что предполагало моё отсутствие, было для него совершенно неприемлемым. Но, с другой стороны, это бы свело мои встречи с Винсентом к минимуму, и, видимо, измученный ревностью до предела, Доминик в конце концов согласился.

Отец Энтони мне очень обрадовался, поговорил со своим другом на следующий же день, и тот выразил готовность предоставить свои рукописи в моё распоряжение… Я снова бросила мимолётный взгляд на часы.

— Энтони прав, вас действительно не спутаешь ни с кем.

Рядом стоял невысокий мужчина лет пятидесяти: волосы с сильной проседью, очки в дорогой оправе и проницательные голубые глаза.

— Отец Фредерик?

— Простите, что заставил вас ждать, — он говорил с лёгким французским акцентом. — Энтони упомянул, что вы интересуетесь моими манускриптами. Должен предупредить, они — не для широкой публики. Но для Энтони я сделаю всё, а он, очевидно, готов многое сделать для вас. Поэтому и я готов помочь вам.

Он сделал приглашающий жест в сторону собора.

— Вы храните их здесь? — с удивлением спросила я.