Вампиры: Когда ночь сменяет день - [70]

По женственному лицу вампира промелькнуло удивление.

- Ты можешь видеть их, даже не стоя на пороге смерти. Души тех, кто отдал нам свою кровь…

Тонкая рука снова потянулась ко мне, но что-то вцепилось в моё плечо, я услышала гневный голос Доминика… и потеряла сознание.

[1] Barbatus magister (лат.) – бородатый (мудрый) учитель.

[2] Стихи автора

[3] "Гяур", Дж. Г. Байрон.

Часть третья: Princípium fínis (лат. начало конца)

Глава 9

На следующее утро я первым делом позвонила Винсенту, успевшему оставить на автоответчике дюжину сообщений, и относительно правдоподобно объяснила, почему не перезвонила ему раньше. Встретиться в тот день я отказалась наотрез, едва увидела в зеркале своё отражение. Однако ни отсрочка, ни большое количество косметики не избавили Винсента от шока, когда мы встретились следующим вечером. Посмеявшись над его обеспокоенностью, я объяснила свой внешний вид пререутомлением и стрессом.

Доминик вёл себя так, будто ничего не произошло. Толлак больше не появлялся. Пару раз я мельком видела Арента. Вроде бы всё шло как обычно, но со мной творилось что-то неладное… Я не могла забыть чувство совершенной беспомощности, которое Доминик внушил мне одним взглядом. С той ночи в баре оно меня так и не покинуло, а по прошествии нескольких ночей я вообще поняла, что до судорог боюсь оставаться с Домиником наедине. Кроме этого, меня как никогда мучили кошмары и видения. Призрак старой ведьмы больше не появлялся, но на смену ему пришли другие, не менее пугающие. Я слышала голоса, иногда жалобные, иногда угрожающие, видела неясные тени, и уже не могла отличить фантазию от реальности. Доминик, казалось, догадывался обо всём. В его глазах постоянно светилось плохо скрываемое торжество, и за это я ненавидела его как никогда. Стараясь не показать, что со мной происходит, я отчаянно веселилась на совместных вечеринках, вызывая восхищение большинства членов компании и быстро заработав репутацию сорвиголовы. Но ни на вечеринках, ни наедине с Винсентом не могла отделаться от чувства, что подо мной разверзлась пропасть, и я не падаю в неё по единственной причине: из-за упрямого отказа признать, что стою на пустоте…

Остановившись возле окна, я с тоской следила за угасавшими солнечными лучами. Этим вечером компания не собиралась, и мне пришлось прибегнуть к обычной уловке с "работой". Винсент доставил меня домой минут десять назад и с нескрываемым недовольством отправился к себе, чтобы "в одиночестве изнывать от тоски". Избежать таких ночей, несмотря на всё моё к ним отвращение, было невозможно. Я попыталась убедить Доминика, что в его неусыпном надзоре нет никакой необходимости, и можно свести наше общение до минимума, встречаясь только на совместных вечеринках. Но это предложение, высказанное довольно дружелюбным тоном, привело его в ярость. С угрозой сверкнув глазами, он ядовито заявил, что даже за всю мою кровь не доставит мне такого удовольствия.

Откуда-то донеслось кукование кукушки. Меня это удивило: несмотря на близость парка, кукушек здесь никогда не было. "Ку-ку" послышалось снова, гораздо ближе, и я поморщилась. В поверьях многих народов кукушка считается скитальцем из царства мёртвых. В её возгласе вроде бы слышится горестное "До-мой, до-мой, до-мой!", но пристанища она не находит ни на том, ни на этом свете. На рассвете и днём она пытается узнать дорогу домой у людей, на закате обращается с той же просьбой к мёртвым, поэтому кукование перед заходом солнца расценивается как дурной знак.

Тоскливый крик кукушки раздавался снова и снова. На землю наползали ночные тени, Доминик должен был появиться с минуты на минуту. Вздохнув, я собралась отойти от окна, как вдруг ветка ближайшего дерева качнулась, и я рассмотрела опустившуюся на неё птицу. Я настороженно разглядывала её, птица сидела неподвижно, и у меня появилось необъяснимое ощущение, что она тоже за мной наблюдает. Крошечные глазки сверкнули в сгустившейся темноте, и меня охватил безотчётный страх. Попятившись от окна, я вполголоса пробормотала:

- Не смотри на меня, я не знаю, где твой дом… Теперь я даже не знаю, где мой…

- Говорят, беседы с собой – признак зарождающегося безумия. На твоём месте я бы задумался, моя душа.

Я повернулась к стоявшему за спиной Доминику. Он не сводил с меня ехидного взгляда, на губах змеилась улыбка.

- Я говорила не с собой, а с кукушкой. Она глазела на меня вон с той ветки, и я хотела узнать, что ей нужно.

- Ты в своём уме?

- Разве я давала повод в этом усомниться?

Кукушка уже, конечно, улетела, и страх, вызванный ею несколько минут назад, теперь казался глупым. Но я продолжала дурачиться.

- Кукушки ведь считаются вестниками из мира мёртвых? Или во Франции в это не верят?

Доминик рассмеялся и покачал головой.

- И какую же весть из мира мёртвых она принесла тебе?

- Именно это я и пыталась выяснить, но ты помешал.

Задёрнув занавески, я отошла от окна. Как обычно в последнее время, от присутствия Доминика и его неотступного взгляда становилось не по себе. Сейчас он тоже следил за каждым моим движением, и я не выдержала.

- Перестань смотреть, будто у меня выросли плавники и перепонки между пальцами! Разговоры с птицами – не самое странное, что со мной происходит! Призраки людей, которых видела в детстве, и стонущие голоса невесть откуда – вот чему стоило бы удивиться!