Вампиры: Когда ночь сменяет день - [48]

Не успело такси набрать скорость, Винсент взял меня за руку.

- Теперь понимаешь, почему между твоим кузеном и мной никогда не будет дружбы? Не знаю, насколько ты ему доверяешь, но прошу: не бери на веру всего, что он может сказать обо мне.

- Никакое доверие не заменит мне собственного мнения,- улыбнулась я.

Винсент вздохнул и начал рассматривать мои пальцы, лежавшие в его ладони.

- Хотел поговорить с тобой сейчас, но, пожалуй, лучше это отложить. В крови слишком много алкоголя, а на языке лишних слов, чтобы разговор получился внятным.

- Мне действительно нет дела до того, о чём говорил Доминик,- искренне заверила я.

Винсент вскинул голову, мне даже показалось, что глаза его сверкнули.

- Мне есть. То, на что он намекал, – ложь, и он прекрасно это знает! Его вмешательство мне непонятно, слова – оскорбительны, если не сказать больше! Он ведёт не как твой кузен, а как…

Он резко замолчал и, делано рассмеявшись, снова уставился на мои пальцы.

- Видишь, я был прав, когда хотел повременить с объяснениями…

Я легко сжала его ладонь, и он поднёс мою руку к губам.

- Я сказал то, что говорить не собирался. Просто забудь это, хорошо?

- Доминик полон яда, и в большинстве случаев открывает рот, чтобы ужалить. Поэтому никогда не принимай его слова близко к сердцу.

Улыбнувшись, Винсент поцеловал меня в лоб. Прежде чем такси затормозило возле моего подъезда, он успел уговорить меня поужинать с ним на следующий день. Мечтая выспаться, я заранее отказалась от каких-либо встреч, но под просящим взглядом Винсента уступила. Он предложил встретиться в четыре, так что у меня оставалось достаточно времени для сна. Проводив взглядом такси, я зябко поёжилась.

- Похоже, этот дурень от тебя действительно без ума.

- Почему дурень?- не оборачиваясь, спросила я.- Потому что без ума или потому что от меня?

- Разве и так непонятно? Его кудахтанье вокруг тебя немало повеселило меня сегодня, но в долговременной перспективе это бы стало несносным.

- Как и шпильки, которыми ты забрасывал его весь вечер.

- Ах! Какое тебе до него дело?

Я промолчала, разглядывая звёзды на тёмном небе. До рассвета было ещё так далеко… Остановившись за спиной, Доминик наклонился к моему уху.

- Опрометчивость не является твоим пороком, chérie. Всё было продуманно, не так ли? Но ты не в том положении, чтобы бросать вызовы мне в лицо. Я не буду прибегать к исключительным мерам. Сделаю лишь то, что всегда вызывает у тебя мигрень: заставлю подчиниться.

Холодные пальцы обхватили мою шею. Я дёрнулась, не надеясь освободиться.

- Тебе придётся распрощаться с милым голубоглазым пареньком, моя дорогая. Или ты разобьешь ему сердце в фигуральном смысле, или я сделаю это в прямом. Выбирай!

О таком повороте я не подумала… Хотя чему удивляться? Как если бы Доминик упустил возможность лишний раз причинить мне боль! И это при том, что прекращать отношения с Ливией он не собирается и всё равно будет таскать меня на общие вечеринки!.. Вне себя от ярости я впилась ногтями в сдавившую горло руку. Кажется, Доминик этого не ожидал, хватка едва заметно ослабла, но ненадолго. Чувствуя, что он снова сжимает ладонь, я, хрипя от злости и недостатка воздуха, озверело рвала ногтями его кожу. По пальцам текло что-то липкое, лёгкие уже не помещались в грудной клетке, в глазах потемнело… Когда я бессильно уронила руки, Доминик вцепился в мои волосы и с умешкой наклонился к лицу:

- Запомни раз и навсегда, моя радость: целуй ту руку, которую не можешь укусить!

Отшвырнув меня чуть ли не с презрением, он вытер кровь с расцарапанной кисти и как ни в чём не бывало заявил:

- Поднимайся, нас ждёт небольшое развлечение. Сегодня ты выбираешь мне ужин.

Я не сопротивлялась, когда он подхватил меня поперёк туловища и выпустил посреди незнакомой площади. В нескольких метрах от меня пылало гигантское сооружение, а вокруг толпилось такое количество людей, что зарябило в глазах. Жар был нестерпимым, но присутствующие были в восторге. Они ловко уворачиваясь от огненных искр и радостно вопили. Доминика нигде не было видно, и, облегчённо вздохнув, я начала проталкиваться сквозь толпу в противоположном направлении от костра. Лишь добравшись до края площади – на достаточное расстояние от пылающего сооружения, я рассмотрела, что оно представляло собой гигантскую фигуру, уже наполовину сгоревшую. Понять, что она поначалу изображала, было уже невозможно.

Не испытывая особого желания участвовать в празднестве, я уже собралась убраться с площади, как вдруг, будто веяние ледяного ветра посреди раскалённой пустыни, меня накрыло волной холода. Я огляделась, ожидая увидеть Доминика… и остолбенела. В нескольких шагах впереди меня вполоборота стоял молодой человек. Струи горячего воздуха легко шевелили его белокурые волосы, трепещущие отблески огня падали на тонкое мертвенно-бледное лицо… Я таращилась на него чуть дольше, чем следовало. То ли что-то почувствовав, то ли совершенно случайно он повернулся, и наши взгляды встретились. Я поспешно отвела глаза и нырнула в ближайшую улицу.

Настороженно оглядываясь чуть не каждую минуту, я добрела до конца улицы, свернула в другую и наткнулась на трёх сильно пьяных парней. Размахивая руками, словно ветряные мельницы, они что-то громко обсуждали. При виде меня жестикуляция стала ещё оживлённее, и ко мне понеслось "Hola guapa!"[6]. Это окончательно развеяло сомнения относительно того, где я нахожусь. Действо на площади тоже обрело смысл. Это был фальяс[7] – один из самых, на мой взгляд, бестолковых праздников в Испании. Сделав вид, что не понимаю ни слов, ни того, что они обращены ко мне, я попыталась проскользнуть мимо. Но парни обступили меня со всех сторон. Один попытался меня обнять, другой что-то весело залопотал, наверное, предлагая куда-то с ними пойти. Увернувшись от объятий, я собрала в кучу все знания испанского языка, оставшиеся после когда-то посещаемого курса, и вежливо отказалась. Парни что-то завопили, видимо, выражая сожаление. Я ускорила шаг и тут же остановилась как вкопанная… По улочке навстречу мне лёгкой походкой приближалась высокая фигура, волосы в свете луны отливали серебром. Парни снова окужили меня, продолжая в чём-то убеждать. Но Доминик был уже рядом. Смерив небрежным взглядом недоумённо глазевших на него испанцев, он бархатно произнёс: