Вампирский Узел - [93]

Нужно остановить время! — думает он, и хватается за мгновение, и растягивает его, и выворачивает наизнанку… и теперь он стоит один на крошечном пятачке вечности, и исходит отчаянием, и не знает, к кому обратиться за помощью… а потом совершенно бездумно кричит — Карла, Карла — в кривое зеркало комнаты смеха…

записки психиатра

…и я увидела его в зеркале и увидела как ему больно и вот тогда я поняла, что безумно его люблю и что моя любовь может его спасти если бы мне удалось добраться к нему через время пространство и барьеры сознания… и я увидела, как Стивен, и какая-то старая ведьма, и еще двое стариков подходят к нему, окружают… я почувствовала их ненависть, их безумную ненависть и луч синего смертоносного света вырвался из божка в руках старухи и я знала, что моя любовь может его спасти… я знала, что нужно как-то добраться к нему… сквозь зеркала как Алиса в Зазеркалье, сквозь сон Черного Короля… и я разбила зеркало кулаками и кровь потекла у меня по рукам, и там, за зеркалом, был еще один зал зеркал… и я снова разбила зеркало… и еще, и еще… я била зеркальные стекла, пока мои руки не превратились в кровоточащее мясо, утыканное осколками, ноя все равно била и била… пока не вышла к дубовой двери, обитой стальными лентами и я стучала в ту дверь и кричала чтобы мне дали ключ. Дай мне ключ. Синяя Борода. Дай мне ключ, потому что я тебя люблю… израненными руками я стучала в дубовую дверь, пытаясь пробить дорогу своей любовью…

дитя ночи и комната смеха

…и видит ее лицо, искаженное кривым зеркалом, оно проступает на долю секунды, а потом он видит, как Китти рассыпается пеплом, и ветер уносит гнилую золу, а Брайен все бьет как безумный в пустое зеркало, и скрытый страх нарастает волной, он больше не может держать остановившееся мгновение, снова пошел отсчет времени, и синий свет уже мчится к нему, и он знает: сейчас он умрет…

…а потом между ним и лучом на какую-то долю секунды возникает лицо Карлы… кристально-чистый образ… и он чувствует прикосновение ее неизбывной любви, и ее лицо отражает луч, и он бьет обратно в воссоединившегося божка, и тогда…

Старуха буквально взрывается! Ее череп раскалывается, мозги брызжут на сцену и на зрителей в первых рядах. Выпавший глаз приземляется в серую кашу с противным хлюпом. Руки и ноги разлетаются в разные стороны вместе с обломками инвалидной коляски. Ошметки плоти падают в зал, и охотники за сувенирами лезут через сиденья, отпихивая друг друга локтями. Обломки кости продырявили холщовые задники сцены, и морской ветер со свистом ворвался в дырки.

Острый осколок божка срезал голову Мелиссе Пальват. Толпа завопила в ошеломленном восторге. Голова упала прямо в открытый рояль и покатилась по струнам, которые отозвались жутким нестройным звоном, многократно усиленным через динамики. Потом голова воспламенилась сама собой и обуглилась буквально в считанные секунды. Обезглавленное тело Мисси упало со сцены прямо на руки каких-то подростков. Те испуганно завопили и попытались убежать, но не сумели протиснуться сквозь толпу, запрудившую все проходы.

Останки Мьюриел Хайкс-Бейли размазались по всем зеркалам на сцене. Казалось, что искаженные отражения лиц зияют ранами и истекают кровью. В левом углу сцены скопилась лужа густеющей крови.

Тимми видит, как Брайен Дзоттоли убегает через проход за кулисы, но не пытается его остановить. Стивен Майлс по-прежнему размахивает кадилом, и Тимми внезапно уносит на шестьдесят лет назад. Он видит только испуганного мальчишку. Они смотрят друг другу в глаза — как тогда — и снова видят друг друга в истинном облике. Такими, какие они есть на самом деле. Но это длится какую-то долю секунды, а потом…

Старики убегают следом за Брайеном.

Очень немногие из зрителей догадались, что все это — не заранее спланированное действо. Остальные — то есть подавляющее большинство — продолжали восторженно вопить, хлопать в ладоши и топать ногами в такт музыке, которая продолжала играть, не прерываясь ни на секунду, потому что музыканты привыкли к самым что ни есть жутким сценическим спецэффектам. Это были профессионалы, а профессионалы будут играть, что бы ни случилось.

На пару мгновений Тимми застыл посреди этого ада кромешного. Он стоит словно в трансе. Он вообще не здесь. Он — снова в часовне Святой Сесилии, наблюдает, как молодой Фрэнсис Локк вскрывает живот Китти Берне ритуальным ножом. И вот теперь она вновь умерла. Уже навсегда. Два мгновения слились в одно. Время остановилось и стало вечностью.

Он безмолвно кричит, зовет Карлу. Потому что он знает: она может унять его боль и печаль. Но ему видится только одна картина — неясная, затянутая туманом. Тяжелая дубовая дверь, обитая железом. И кто-то стучится с той стороны — с непомерного, неодолимого расстояния… кто-то стучится… отчаянно…

Потом что-то срывается…

Древняя жажда крови — бешеное вожделение, которое он так долго держал вузде — завладевает им со всей безудержной силой из прежних времен, задолго до черного леса. Он меняет обличье. Подобно Протею, он изменяет личины буквально одну за другой. Вот он пантера. Вот — вояк. Дев, лес и змея. Потом пошли звери-гибриды, у которых даже нет имен, настолько они немыслимы и кошмарны. А зрители в зале исходятся криком, приветствуя каждую метаморфозу, наконец он взмывает в небо на крыльях ночи. Птица-химера, стервятник и сокол. Он парит в черноте на фоне полной луны и камнем падает вниз, на зрителей в первом ряду. Рвет когтями лицо какого-то мужика, вырывает ему глаз и пьет кровь, которая льется бурлящей пеной из развороченной глазницы, и вкус свежей крови приводит его в исступление, он больше не может удерживать прежний облик. Еще не закончив с мужчиной, он превращается в волка, вцепляется в горло молоденькой девочки и тащит ее по проходу… он — летучая мышь, полосует когтями лицо мальчишки в черной косухе… он — пес, грызет чью-то оторванную руку…