Вампир - [5]

Что бы это значило? Когда он видел ее в госпитале, на ней не было этой штуки. Тогда он видел черный куст, колыхавшийся, как водоросли на дне моря. Кто надел на нее этот железный пояс?

Он попытался припомнить картинки, которые видел в журналах, и припомнил: одна из прекрасных дам в журнале носила железный пояс, называемый «поясом целомудрия». Разве так уж необходимо ограждать дочь вампира поясом целомудрия? У него отвисла челюсть, он уставился вытаращенными глазами на девушку, пытаясь понять, в чем дело. «Может быть, она покрыта длинными рыжими волосами, как вампир? Все же она его дочь!» — думал Джиро. Он теперь окончательно уверился, что номер пятьдесят первый — большая прекрасная кукла — была дочерью вампира. Он потихоньку расстегнул пуговицы на ее пижаме.

Ему захотелось узнать, все ли тело покрыто волосами. Может быть среди многочисленных ран сохранились целые участки кожи, покрытые волосами, свидетельствующими о том, что она действительно дочь вампира? При мысли об этом Джиро почувствовал желание снять ее повязки. Не сумев побороть искушение, он сдвинул с плеча марлевый бинт. Но там, где он ожидал увидеть раны, кровь, гной и длинные рыжие волосы, он увидел гладкую, безупречно белую кожу, такую же красивую, как на бедрах. Он не верил своим глазам. Где же раны? Может быть, на груди?

Весь дрожа, он снял марлевую повязку с правой груди, но и здесь не было ничего, кроме гладкой розоватой кожи. Не понимая, что делает, он провел ладонью по груди, чувствуя, как напрягся под его ладонью темный сосок. Она застонала. Это была первая реакция, первый звук, который она издала. Испугавшись, Джиро вернул бинт на место, застегнул пижаму и накрыл ее одеялом. Едва он успел покончить с этим делом, как в палату вошел Обата.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Она застонала, она хочет чего-то, — запинаясь, ответил Джиро.

На его удачу номер пятьдесят первый издала в этот момент еле слышный стон. Заведующий лечебницей покачал головой, но ничего не сказал.

4

Выйдя однажды на прогулку, Джиро повстречал человека лет тридцати. На нем был плащ с поднятым воротником, на плече висел фотоаппарат. Он подошел к Джиро и завязал разговор. Джиро получил разрешение гулять в соседней роще, чтобы рисовать с натуры. Его картины были все одинаковы: на них был вампир, покрытый мягкой рыжей шерстью, в окружении темного мрачного леса. Сегодня он не рисовал вампира, настолько его поразила белая, как фарфор, кожа номера пятьдесят первого. Он до сих пор не мог оправиться от удивления: на ее теле не нашлось ни единой раны — так быстро и без всякого следа они могли зажить только у дочери вампира.

— Вы один из новых клиентов лечебницы? — спросил незнакомец, предлагая Джиро плитку шоколада.

Джиро глянул ему в лицо. Незнакомец широко улыбнулся, чтобы развеять у Джиро подозрения. Но Джиро не терпел людей с фотоаппаратами. Когда он лежал на сером асфальте, истекая кровью после аварии, они фотографировали его, вместо того чтобы помочь.

— Да, один из новичков, — сказал Джиро.

— Я знаю, вы — номер восьмой. Джиро Токумото. Правильно? Кровь группы А-Б с отрицательным резусом.

— Правильно, — сказал Джиро, запинаясь. Он взял шоколад, поэтому был обязан отвечать вежливо, хотя обитателям лечебницы запрещалось общаться с посторонними. Однако этот человек знал о нем все.

— Сколько официальных доноров проживают у вас в лечебнице?

Джиро хотелось убежать от незнакомца, но его удерживало любопытство. В лечебнице иногда попадались образованные люди с культурной речью, которые называли себя донорами, а работников госпиталя — врачами. Но для Джиро они все были пациентами и вампирами.

Человек сказал:

— Не хотите говорить — не надо. Все равно нам известно, что в данное время там двадцать два человека, а две недели тому назад привезли еще двух женщин.

Джиро промолчал.

— Вам запрещено говорить? Не бойтесь, я никому не скажу. И без того мы располагаем точной информацией. Вы живете в лечебнице по собственному желанию? Вас не держат там насильно? Или вы хотели бы вернуться в мир людей?

— Нет, мне нравится в лечебнице, — сказал Джиро. На самом деле он боялся вампира и Миёту, а уж своих мучителей Обату и Курашики ненавидел всей душой. Только и в другом мире ему будет не лучше. Где он ни был, везде находились люди, которые издевались над ним. По крайней мере, в лечебнице его кормили и позволяли иногда заниматься любимым делом — рисовать. И номер пятьдесят первый — дочь вампира — была рядом…

— Вот как! Вам нравится жить там? Уверяю вас, скоро вам надоест лечебница и вам захочется на волю, но вас не выпустят. Там у вас полно анемичных больных, у которых ежедневно забирают по 200–300 кубиков крови. Вы тоже хотите быть таким?

— Я ничего не знаю о других.

— Вы не очень-то разговорчивы. Знать, вас здорово запугали те, кто стоит во главе лечебницы. Но сила и право на нашей стороне. Мы решили спасти вас и остальных.

Незнакомец говорил что-то странное.

— Токумото, в лечебнице был еще один донор с отрицательным резусом крови, так ведь?

— Донор?

— Ну, не важно, как его называть. Я говорю, у вас был пациент с группой крови А-Б и отрицательным резусом, правильно?