Вампир - [7]

Одним из поразительных свойств Беатриче было знание множества талантливейших авторов, неизвестных Эрику. Испанец бывал надменен и высокомерен, но учился новому с интересом, больше похожим на жадность. Основа существования вампиров — страсть к жизни, и, как ни переменился Эрик, это качество оставалось в нем неизменным.

Старая башня, на взгляд вампира, была неприятна. Что-то нехорошее происходило в ней в давние времена: то ли сатанинские обряды, то ли дознания английской инквизиции. Впрочем, по мнению Эрика, особой разницы тут не было. От словно оплывших стен, заросших мхом и плющом, а кое-где и молодыми деревьями, рвущимися вверх из щелей, тянуло старой кровью и злом.

Когда Эрик вернулся в дом, Беатриче была занята в лаборатории. Чувствовалось, что она никого не хочет видеть, и Эрик пошел в библиотеку. Набор книг его слегка удивил: трактаты по медицине, демонологии, суевериям, травознатству, целительству. Две трети полок занимали книги, написанные на языках, которых Эрик не знал, хотя алфавит в основе был латинским, а Эрик полагал, что более-менее знает все европейские языки.

В углу, под фиолетовым от старости, а когда-то черным плащом Эрик нашел несколько предметов, поразивших его до глубины души.

В нише на бронзовых колышках висели легкий тридцатидюймовый меч в заплечных ножнах, крепкая семифутовая цепь с гирькой на конце и длинная, но не стесняющая движений куртка из крепкой черной кожи, высокий воротник и манжеты которой были густо усажены шипами. И меч, и цепь с гирькой, и шипы на куртке были серебряными, и хотя серебро перестало вредить вампиру, он не прикоснулся ни к чему. Он знал, что меч не обнажали несколько десятков лет, что тот, кто последним надевал куртку, давно истлел в могиле, но когда эти вещи были не памятью, а обиходом, с их помощью профессионально убивали таких, каким он был всего полгода назад.

В соседней спальне, за стеной, Беатриче сидела в лотосе. Перед ней на столике горела свеча. Эрик ощущал девушку как до краев наполненный огнем сосуд. Это было странно, но Беатриче Регис вообще была странным человеком. Как и сам Эрик.

Свеча за стеной погасла. Беатриче легла, но — сосуд огня — не спала. В коридор не пробивалось не лучика света. Эрик легонько стукнул в дверь кончиками пальцев. Беатриче тихо сказала:

— Входи.

В первый миг Эрик удивился, тому, что она не светится, так сильно было ощущение огня. Девушка лежала на неразобранной постели под несколькими слоями тончайшего сумеречного шелка, окутывавшего ее от шеи до щиколоток. Прозрачные, как паутинка, черные чулки туго обтягивали тонкие лодыжки.

Эрик сел в изножье кровати. Почти четыреста лет он заходил в девичьи спальни, только чтобы поиграть с жертвой, насытиться ее страхом, агонией и кровью. Страха, он знал, было больше: смерть от потери крови легка и безболезненна. Но сейчас он пришел за другим. Эрику не нужен был секс: хотя желание было велико, плоть вампира не отзывалась на него. Но тепло и ласка оставались важны.

Эрик вытянулся на постели справа от Беатриче и обнял ее. Распахнувшаяся белая рубашка — всегда белая — открыла рельефные ключицы и казавшуюся хрупкой шею. Беатриче медленно протянула руку, прикоснулась к нему, слегка сжала плечо — под рубашкой, кончиками пальцев коснулась алебастрово-белой безволосой груди. Быстро расстегнула пуговицы, выдернула золотую запонку, освобождая тонкое мускулистое запястье. Оглядела Эрика в почти полной темноте. Он приподнялся на руке, нависая над нею: легкий, гибкий, обманчиво юный, нечеловечески сильный.

— Если сейчас что-то начнется, то оно должно дойти до конца, — шепнула она, отводя легкую пепельную прядь, упавшую Эрику на глаза.

— Я не смогу, — ответил он.

— Тогда помоги мне…

Он и вправду не смог, но Беатриче — ее было вдоволь для обоих. Эрик впитывал ткань ее ощущений, и сам же ткал ее: руками, губами, языком. Беатриче отзывалась с такой мощью и непосредственностью, что Эрик не понимал, где он и что с ним. Ее оргазм взорвался в нем невообразимым выбросом энергии. Эрик почти потерял сознание.

Они уснули рядом, но перед рассветом Эрик проснулся в одиночестве. Он не заметил, когда Беатриче встала. Ее одежда лежала на полу легким ворохом, подобно сброшенным крыльям златоглазки. В окно заглядывала низкая луна. До полнолуния оставалась одна ночь.

Далеко-далеко в лесу закричал об смертной боли и ужаса олень, и его вопль перекрыл торжествующий рык огромного зверя.

До утра Эрик пролежал в постели без сна, с открытыми глазами. Беатриче не пришла, но позже, за завтраком (парное молоко для вампира и зеленый чай для девушки), она приветствовала его радостно и нежно. Он не спросил, куда она исчезала, да она бы и не ответила.

ВЕДЬМАК

Конюха в Лох-Сторк держали не напрасно. В конюшне стояли три великолепные лошади: мощный мышастый гунтер с неподходящим именем Рафаэль и пара чистокровных верховых. Эта кони обладала такими статями и родословной, что любая профессиональная конюшня взяла бы их с восторгом. Но вороной Келпи и караковый Баск никогда не выходили на беговую дорожку ипподрома. Однако и один, и другой были выносливы, быстры и брали шестифутовые барьеры, приземляясь на все четыре ноги — великое искусство, которому специально обучают лошадей для участия в дерби.