Вампир. История лорда Байрона - [46]

— Это Элмас, — сказал Висцилий, показывая на такого же крепкого, как он, головореза. — Элмас, расскажи лорду Байрону, что ты видел.

Элмас взглянул на мое лицо, и я увидел, как он нахмурился и побледнел вслед за Висцилием.

— Рассказывай, — прошептал я.

— Мой господин, я был у озера.. — Он снова взглянул на меня, и голос его задрожал.

— И что же? — спокойно сказал я.

— Мой господин, я видел лодку. С двумя людьми. У них был мешок. А в мешке…

Я поднял руку. Элмас замолчал. Глаза мои застлал черный туман. Я же знал, конечно знал, когда смотрел на лодку, но не хотел признать скрытый смысл этой сцены. Я сжал край плаща Гайдэ. Когда я заговорил, мой голос ледяными осколками взорвался в моих ушах.

— Висцилий, — спросил я, — куда направляется паша?

— Он едет по горным ущельям, мой господин.

— У нас есть люди? Висцилий склонился.

— Деревенские, мой господин.

— Мне нужна лошадь. Висцилий улыбнулся.

— Вы ее получите, мой господин.

— Едем сейчас же.

— Так точно, мой господин.

И мы отправились. Утесы и овраги проносились мимо. Подковы клацали о камни, бока моего вороного скакуна покрылись пеной. Мы достигли ущелья. В лощине я развернул коня и остановился, привстав в стременах, чтобы посмотреть вдаль, пытаясь учуять присутствие врагов. Я взглянул на небо — по-прежнему кроваво-красное, но заметно потемневшее. Годы воспоминаний пронеслись предо мной в этот миг, словно моя собственная вечность открылась мне. Мгновенный страх. Но ненависть тут же вернулась.

— Они близко, — сказал я.

Висцилий всматривался. Он ничего не видел, но кивнул и скомандовал своим.

— Убить всех, — сказал я. — Всех.

Я сжал свою саблю и вынул ее из ножен; сталь блеснула красным огнем при свете неба.

— Но паша, — прошептал я, — мой.

До нас донесся лязг оружия всадников, спускавшихся в ущелье. Висцилий оскалился, кивнул мне и поднял аркебузу. Потом я увидел их — отряд татарских кавалеристов, а во главе их с бледным лицом, светящимся среди скал, — чудовище, мой создатель… Я сжал пальцы вокруг рукоятки сабли. Висцилий бросил взгляд на меня, я держал саблю наперевес, потом опустил ее. Висцилий выстрелил, и татарин, ехавший впереди, рухнул на землю. Вахель-паша обернулся. Ни страха, ни удивления не отразилось на его лице. Но вокруг него при первом же залпе начался хаос: кто-то, спрятав в скалах коней, пытался стрелять в ответ, другие удирали в ущелье, где их настигали ножи. Жажда крови проснулась во мне. Я пришпорил коня, сорвавшись с места, где стоял, выделяясь силуэтом на фоне гаснущего неба. По всему оврагу воцарилась тишина. Я устремил взгляд на пашу, он в ответ смотрел безразлично. Но один из его солдат закричал:

— Это он, это он! Смотри, как он бледен, это он!

Я улыбнулся и помчался вниз, вопли людей Висцилия отдавались в моих ушах.

Дно ущелья уже было завалено трупами, отряды сошлись в рукопашной. Одинокий посреди резни, возвышался паша, не тронутый никем. Он ждал. Я остановился рядом с ним, и только сейчас он улыбнулся.

— Добро пожаловать в вечность, милорд, — прошептал, он.

Я тряхнул головой.

— Гайдэ, где она?

Паша недоуменно посмотрел на меня, затем откинулся и захохотал.

— И вас действительно беспокоит ее участь? — спросил он.

Он потянулся ко мне. Я отстранился.

— Вам еще многое предстоит узнать, — мягко произнес паша. — Но я научу вас. Мы должны быть вместе всегда, и я буду вашим учителем. — Он протянул руку. — Поедемте со мной, милорд. — Он улыбнулся и поманил рукой. — Поедемте.

Минуту я не мог двигаться. Затем опустил клинок. Я почувствовал, как он прошел сквозь запястье паши. Рука, как будто все еще подзывая меня, изогнулась вверх и упала в пыль. Паша уставился на меня в ужасе, но физической боли, казалось, не почувствовал, и это привело меня в еще большее бешенство. Я в безумии набросился на него. Моя сабля взлетала и опускалась, пока паша не слетел с седла. Он смотрел на меня с земли.

— Ты хочешь убить меня? — спросил он. Вид у него был ошарашенный, он никак не мог в это поверить. — Ты действительно собираешься сделать это?

Я спустился с лошади и приставил клинок к его сердцу.

— На сей раз, — прошептал я, — я не промахнусь.

— Нет! — внезапно завопил паша.

Он пытался увернуться от моей сабли, раня об нее свою единственную руку, которой пытался отбить удар.

— Прощайте, ваше превосходительство, — сказал я.

Я опустил саблю. Острие пронзило его сердце.

Паша испустил вопль. Не человеческий крик, а ужасный, дикий вой боли и ненависти. Он отразился от стен ущелья и устремился по лощинам, заставив замереть все вокруг, фонтан крови взметнулся в небо, оживляя ярким оттенком глубокий пурпур горизонта и оросив мою голову, словно дождь из тяжелой малиновой тучи. Поток изливался мягкими струями, и я поднял лицо навстречу им. Наконец ливень этот прекратился, и когда я двинулся, то обнаружил, что кожа моя под одеждой мокра от крови. Я посмотрел на пашу. Он лежал, застыв в смертельной агонии. Я взял пригоршню земли и бросил ему на лицо.

— Похороните его, — велел я, — закопайте его так, чтобы он больше никогда не встал.

Я отыскал Висцилия и сказал, что буду ждать его в Миссолунги. Сделав это, я сел на коня и, не оглядываясь, оставил ущелье — эту обитель смерти.