Вамфири - [55]

— Вы говорили с тем самым подземным существом? — переспросил он. — Но зачем, Гарри? Что вам от него было нужно?

— Он один из них, вампир, или, по крайней мере, был им. Мертвые не хотят иметь с ними дела. Он нечто вроде парии среди них. А во мне видит если не друга, то, во всяком случае, человека, с которым он может поговорить. Мы заключили с ним нечто вроде соглашения: я беседую с ним, а он рассказывает мне о том, что меня интересует. Но с Тибором Ференци все не так просто. Даже после смерти он продолжает изворачиваться и хитрить, понимая, что чем меньше он скажет, тем скорее я вернусь. Если помните, он точно так же вел себя с Драгошани.

— Конечно, — кивнул головой Кайл. — Я помню также и о том; что случилось с Драгошани. Вам следует быть осторожным, Гарри.

— Тибор мертв, Алек, — напомнил ему Киф. — Больше он никому не сможет причинить вреда. Но то, что он оставил после себя, может...

— То, что он оставил после себя? Вы имеете в виду Юлиана Бодеску? Мои люди следят за поместьем в Девоне в ожидании момента, когда я буду готов к схватке с ним. Как только мы досконально будем знать все, на что он способен, как только мы обработаем полученную от вас информацию, мы начнем действовать.

— Я имел в виду не только Юлиана, хотя он, конечно, тоже имеет к этому отношение. Но если я вас правильно понял, вы подключили к работе экстрасенсов? — Киф казался обеспокоенным. — Они знают, с чем могут столкнуться, если их обнаружат? Хорошо ли они представляют себе положение вещей?

— Да, они имеют полную картину. И у них есть все необходимое. Но мы по возможности хотим знать как можно больше. Несмотря на полученную от вас информацию, мы все еще знаем очень мало.

— А вам известно, что произошло с Джорджем Лейком? Кайл почувствовал, что волосы на его голове зашевелились. То же самое ощутил и Квинт, но на этот раз ответил он.

— Нам известно, что его нет в могиле на кладбище в Благдоне, если вы это имеете в виду. Врачи констатировали смерть от инфаркта. Как нам удалось выяснить, жена, а также мать и сын Бодеску присутствовали на похоронах.

Мы тоже побывали там и провели собственное расследование, в результате которого установили, что Джорджа Лейка нет там, где он должен быть. Мы предполагаем, что он по-прежнему находится в доме вместе со всеми остальными.

— Именно это я и имел в виду, — кивнул призрак Кифа. — Следовательно, теперь он бессмертен. А это доказывает, что Юлиан Бодеску именно тот, кем является на самом деле. И он знает теперь, что он вампир, в этом он совершенно уверен. Но на самом деле он вампир лишь наполовину. А вот Джордж является им в полной мере. Он умер, поэтому то, что сидит внутри его, имеет над ним полную власть.

— Что вы говорите? — Кайл был ошеломлен. — Я не...

— Позвольте мне пересказать разговор с Тибором до конца, — перебил его Киф. — Посмотрим, что вы тогда скажете.

Кайлу едва хватило сил, чтобы кивнуть.

— Полагаю, что вы отдаете себе отчет в своих действиях, Гарри. — В комнате стало прохладно. Кайл протянул одеяло Квинту, а сам завернулся в другое.

— Хорошо, Гарри, — сказал он. — Мы вас слушаем...

* * *

Последнее, что помнил Тибор, — это нечеловеческое, чудовищное лицо Ференци, звериный оскал широко раскрытого хохочущего рта, внутри которого яростно дрожит и по-змеиному извивается раздвоенный малиновый язык. Помимо этого видения в сознании отчетливо запечатлелся тот факт, что его чем-то опоили. А потом он куда-то провалился, в невероятном водовороте он летел все дальше и дальше, не в силах сопротивляться падению в черноту. Возвращение было долгим и полным кошмаров. Ему снились желтоглазые волки, богохульное знамя с изображением головы дьявола, язык которого был раздвоенным, как у Ференци, с той лишь разницей, что на знамени с языка капала кровь. Ему снился черный замок, стоящий над горной пропастью, и его хозяин, которого едва ли можно назвать человеком. Но, поскольку он сознавал, что это сон, то понимал, что, видимо, сейчас он просыпается. И в голове возникла мысль: что же было сном, а что явью?

Тибор чувствовал, что вокруг царит могильный холод, все тело затекло, сведенное судорогой, в висках пульсировала кровь и стучало так, будто в голове били в огромный гонг. На щиколотках и запястьях были оковы, спиной он касался скользкого камня. Откуда-то сверху упала просочившаяся холодная капля и, скользнув за ухом, стекла в углубление ключицы.

Скованный и совершенно нагой, он оказался в одном из темных подземелий замка Ференци. Нет никакой нужды гадать — сон это или явь. Все происходило на самом деле.

Рыча от ярости, Тибор понемногу приходил в себя. Невероятным усилием он попытался разорвать оковы, но они крепко держали его, заставляя мучиться от бессилия, от грохота, стоявшего в голове, от пронзительной боли во всем теле, и ему оставалось лишь кричать в темноте подобно раненному буйволу.

— Ференци! Ты нечестивый пес, Ференци! Предатель! Урод! Ублюдок!..

Валашский воевода замолчал и прислушался, но ответом ему было лишь постепенно замирающее эхо его собственных проклятий. Но вдруг до него донеслись еще какие-то звуки. Где-то наверху громко хлопнула дверь и послышались неторопливые шаги — кто-то спускался к нему. Трудно сказать, от чего больше — от ярости или от ужаса — ноздри Тибора раздулись, все тело покрылось мурашками, и он замер в ожидании.