Валюта любви - [38]

На следующее утро Пеппер заказывает завтрак в номер. Пора вставать. Заставляю себя вылезти из кровати и иду на балкон. Утреннее море неподвижно. Уже припекает. Затем мой взгляд приковывает броское пятно темно-красного цвета. На моей руке засохшая кровь. Вспоминается вчерашняя вечеринка, и я смеюсь про себя.

Пеппер в прекрасном расположении духа – даже чересчур бодра.

– Какая вечеринка! Ну разве это не здорово? – хихикает она. – Разве ты не рада, что я заставила тебя проблеваться?

Я не готова к такому повороту.

– Да, это было безумие, и да, спасибо за это.

До меня все доходит с трудом.

– После того как уложила тебя в кровать, я пошла в комнату Эндрю.

Она ухмыляется, закуривая сигарету.

– Ты спятила. Он ребенок, Пеппер.

– Не прошлой ночью.

Раздается приветственный стук в дверь, и Пеппер отвечает на него. Официант отеля принес серебряный поднос, наполненный лакомствами, – и, слава богу, два cafés au lait (кофе с молоком). Он ставит поднос на балконе.

Пеппер продолжает возбужденно болтать. Думаю, у нее сексуальная эйфория.

После завтрака я возвращаюсь в постель и смотрю на море. Около полудня звонит Доминик.

– Да, отлично! Увидимся позже, – произносит Пеппер по-французски и вешает трубку, сияя.

– Джилл, Аднан приглашает тебя на яхту поужинать сегодня вечером. Он действительно хочет тебя видеть.

– Кто? – Хочу убедиться, что мы говорим об одном и том же человеке.

– Аднан, мужчина, с которым ты танцевала прошлой ночью – тот, с кровью. Он хочет, чтобы ты прибыла на его яхту на ужин, – говорит она.

Я думаю о прошлой ночи. Это было безумно и весело. Не знаю, говорит ли во мне моя артистическая натура или адреналиновый наркоман, но мне понравилась кровь. Нахожу, что это романтично. Мне было любопытно встретиться с ним, но одновременно нервничала. Кто может писать кровью и владеть таким большим кораблем?

– Хорошо, я пойду, но только если ты пойдешь со мной, – наконец соглашаюсь я.

– Конечно, пойду!

На этот раз мы расслабляемся в бассейне без причудливых напитков. Солнце и море возвращают воспоминания о детском отдыхе на побережье, поэтому мысленно представляю себя в Калифорнии. С моим воображением могу телепортироваться куда угодно.

Около четырех часов пополудни мы поднимаемся наверх, чтобы подготовиться. У меня с собой только небольшая сумка с одеждой, поэтому натягиваю белую ажурную юбку и обертываю оранжевый шарф вокруг груди наподобие топа. И надеваю свои белые мокасины – идеальная обувь для палубы.

Фонтенбло, Франция, 1980 год

На борту «Набилы»

Я и Пеппер встречаемся с Домиником на пристани в Каннах, тройной поцелуй в щеки – и мы прыгаем в глиссер. Нас подбрасывает на легких волнах, и морской бриз охлаждает лица. Такое ощущение, будто оказалась дома.

Корабль Аднана слишком крупный для гавани, поэтому он стоит на якоре. Огромное судно высится над головой на четыре этажа и простирается на сотню футов в каждом направлении. Мы причаливаем к плавучему причалу, и его деревянные перекладины подпрыгивают и хлопают по воде. Инстинктивно прыгаю на причал и хватаю хромированный поручень глиссера, подтягивая его к причалу. Протягиваю руку, чтобы водитель глиссера бросил мне веревку.

Звук пластиковых бамперов, скрипящих между причалом и глиссером, очень знаком. Я держу глиссер, пока Пеппер и Доминик высаживаются. Экипаж удивлен моими действиями. С корабля спускают узкую деревянную лестницу с алюминиевыми поручнями. Мы поднимаемся на среднюю палубу, где нас встречает Аднан.

Он заключает меня в крепкие объятия и целует в щеки.

– Жиль! Как дела? Ты хорошо спала? Я скучал по тебе. – Затем он переходит к делу. – Почему ты не пришла на кофе?

– Слишком устала. – Я улыбаюсь. – Это было так весело. Особенно костер – не подозревала в себе такой тяги к разрушению.

Мне наконец удается рассмотреть его получше. Он ниже меня, ростом около пяти футов и пяти дюймов (165 см). Его голова облысела сверху. Загорелая кожа с оливковым отливом, усы, длинные темные ресницы, карие глаза и очаровательная улыбка. У него круглый живот, и он безупречно одет. Излучает чистоту. Я всегда ее замечаю. От него хорошо пахнет. В его глазах есть какая-то живинка. Он похож на счастливого человека. У него едва заметный акцент.

– Итак, откуда вы? – спрашиваю я.

– Я из Саудовской Аравии. Ну, моя семья имеет турецкие и сирийские корни, но я родился в Мекке в Саудовской Аравии. – В его спокойном, уверенном голосе звучит мажорная нота.

– О, я пыталась определить ваш акцент. Вы напоминаете мне моих любимых соседей, с которыми я выросла в Калифорнии. Они тоже были из Саудовской Аравии. Эрма, мама этого семейства, научила меня делать арабские лепешки и долму из виноградных листьев. Люблю ее.

Его глаза округляются.

– Значит, ты немного знаешь о моей культуре? – улыбается он.

– Да, немного.

Пеппер исчезает с Домиником, и Аднан ведет меня в обеденную зону на открытом воздухе. Палуба выстелена массивными досками. Солнце отражается в хрустале и серебряных приборах на столе. Здесь больше бокалов для вина, чем я когда-либо видела в одном месте. Цветочные композиции великолепны. Белые розы сочетаются с эвкалиптом и пинией.