Валюта любви - [19]

Несколько месяцев спустя Жеральд Мари, глава Paris Planning, родственного агентства Wilhelmina, приезжает в США для рекрутирования моделей, и я прохожу кастинг. Мой план – отправиться в Париж, чтобы поработать с Vogue Paris, Elle France и любым другим топ-журналом, конечно, я одета в творения парижской моды – Paris Couture, а затем вернуться в Нью-Йорк и работать вместе с моими любимыми моделями.

Вот таков был план.

В наряде от Kenzo для книги Люсиль Хорнак Fashion-2001, 1980 год

Витражи

Март 1980 года, Париж

Прошло всего несколько недель с момента моего прибытия в Париж. Много дней по утрам я направляюсь прямо в агентство, если только Пеппер не предоставила мне накануне список просмотров или меня не забронировали для работы. До сих пор мне достаются не те заказы, о которых мечтала, но мне нужно трудиться и надеяться, что даже на нестоящей работе смогу завязать полезные связи и двигаться вверх по скользкой и крутой лестнице модельной карьеры.

Входя в агентство, мгновенно ощущаю в комнате импульс напряжения. Что-то здесь не так.

Вместо лихорадочного жужжания и криков воцарилась гробовая тишина. Настроение мрачное. Пеппер отрывает взгляд от стойки и жестом подзывает меня. Когда я приближаюсь, она шепчет: «Вилли умерла».

– Что? Как? – Не могу в это поверить. Вильгельмине было всего сорок, и она была движущей силой агентства. Как она могла умереть?

– Рак легких. Позвоню тебе позже, – тихо говорит Пеппер.

Спускаюсь по лестнице и направляюсь к Нотр-Дам. Великолепные витражи ярко сияют в огромном тусклом пространстве. Молитвы священников отражаются от известняковых стен и эхом разносятся по всему собору. Я зажигаю свечу и встаю на колени.

Вспоминаю свою единственную встречу с Вилли и не могу избавиться от вида ее костлявых пальцев и пепельной кожи. Я не знала о ее болезни, но она действительно выглядела неважно. Интересно, как сейчас она отнеслась бы к модной индустрии? Рада ли она, что большую часть своей жизни отдала работе в моде? Стоила ли игра свеч? Не знаю, есть ли Бог и слышит ли он меня, но прошу его помочь мне добиться успеха в Париже.

Смотрю на мерцающие свечи и красивые витражи и думаю: здесь нет никого, кто по-настоящему меня знает, даже Скарлетт не в счет. Я на другой половине земного шара, вдали от всех родных и друзей. У меня дома у каждого члена семьи есть мнение о том, кем я должна быть, но здесь никто не имеет ни малейшего представления обо мне. У меня нет контактов со сверстниками. Кажется, измени я свою личность, никто бы даже не заметил. Во мне бушует лихорадка свободы. Я возбуждена. В моем теле легкость. Мое сердце расширяется. Я могу быть грубой. Могу быть своенравной. А может, мне пора начать спать с кем попало или курить. И обязательно начать ругаться. Возможности безграничны.

Я покидаю собор и по дороге в отель покупаю пачку сигар ручной скрутки. Расслабляясь на провисающем гостиничном матрасе, зажигаю сигару и размышляю над своими вариантами с порочной улыбкой.

Скарлетт и я в отеле Andrea, Париж, 1980 год

Отель Andrea – отель Le Bon

Мы со Скарлетт радостно забираем в агентстве наши первые чеки за работу, но, открыв конверты, обе ошарашены. Суммы оказались намного меньше, чем мы ожидали. Сразу же идем на нижний этаж к женщине-бухгалтеру, чтобы выяснить, в чем дело. Мы с трудом понимаем миниатюрную парижанку, которая с невинным видом на ломаном английском говорит что-то вроде: «Ну, вы должны нам за гостиницу и билет на самолет».

– Я думала, что эти расходы оплачивает агентство, – говорю я.

– Non (Нет).

– Но отель такой дорогой! Мы бы ни за что не решились останавливаться там, – говорит Скарлетт.

– Сожалею… pardon, mais (извините, но), мне нужно работать.

– Сколько комиссионных вы берете? Потому что мы получаем только тридцать процентов от выставленных нам счетов, – спрашиваю я.

– Агентство получает двадцать процентов, vous payez (вы платите) пятьдесят процентов французских налогов, а остальное c'est pour vous (причитается вам), – говорит она так, будто это неважно.

Мы в шоке. По-видимому, мы изначально задолжали агентству Paris Planning. Мы-то думали, что нас рекрутировали с полной оплатой поездки. А французские налоги! Как они могут быть такими огромными?

Мне повезло – меня выручают 2 400 долларов в дорожных чеках, вырученные от продажи моей машины. У Скарлетт нет такого резерва. Мы отправляемся в банк, чтобы открыть счета и вложить наши скудные средства. Заодно я депонирую свои дорожные чеки, чтобы их никто не украл из нашего гостиничного номера.

Хочу купить одежду, которая придаст мне более товарный вид на модельном рынке, но опасаюсь тратить деньги. Разоряюсь на зонтик и дешевые пластиковые сапоги для дождливой погоды, которые похожи на ковбойские сапоги – они такие идиотские, но мне понравились. Байкерская кожаная куртка, белая футболка без рисунка, джинсы покруче и какие-нибудь сапоги из натуральной кожи сильно повлияли бы на мой имидж, но я была слишком ответственна. Здесь все гораздо дороже, чем дома, и я не могу спустить свои деньги на одежду, когда мне нужны еда, жилье, фотографии и обратный билет. Нам надо переехать в отель подешевле.