Валя offline - [19]

— А чем увлекается этот твой Максим?

Наташа ест суши, и я тоже пытаюсь их есть, но у меня пока плохо получается двигать палочками. А есть так хочется, что я готова умять собственные босоножки.

— Он капитан футбольной команды, — с гордостью говорю я. Мне нравится, что Наташа назвала Максима «моим».

— Ух ты, молодец какой! А ты играешь в футбол?

— Я? Нет.

— Тогда это нам не подходит. Ещё что-нибудь о нём знаешь?

— Мы вместе в художку ходим. Он корабли рисует лучше всех!

— А чего ты молчишь? Это же то, что надо!

— В смысле?

— Понимаешь, мужчина — он как дитя! Обожает, когда женщина разделяет его интересы. Причём не поверхностно, а чтоб вся душа в этот его хоккей или рыбалку была вложена без остаточка! Он это сразу чует, как гончий пёс. Потому что его интересы — самые интересные интересы во всей вселенной. А если ты другого мнения, то автоматически отдыхаешь. Вот мы с твоим папой, например, вместе работаем. У нас общие дела, заботы. Это, знаешь, как сплачивает? Но это нам так изначально повезло — никому не пришлось ни под кого подстраиваться. Тебе тоже с художкой повезло — это ваш общий интерес. Ты вот что сделай…

Я догадываюсь, как это сплачивает. Мама никогда не разделяла папиных интересов, потому что у неё было полно своих: школа, ученики, наука — она у меня кандидат педагогических наук. А папины командировки она терпеть не могла, потому что считала, что в них нет никакой пользы. Его коллекцию минералов она пылесборником называла, и папа прятал ее в гараже.

Польза должна быть во всем, чем бы человек ни занимался, — так думает мама. А я, наоборот, думаю, что заниматься нужно только тем, что делает тебя самого счастливым. Я счастлива, когда рисую, хотя пользы от этого — ээээ… почти никакой. А папу счастливым делали его камни, и Наташа это поняла и приняла, а мама нет. Хотя она умнее и образованнее. Она умнее, а Наташа хитрее. Или мудрее?

— …Ты меня слушаешь?

— Да, прости. А можно я спрошу?

— Конечно, спрашивай! Всё, что хочешь.

Всё-таки она классная, Наташа. Не заигрывает со мной и не сюсюкает — это сразу видно. Разговаривает, как с равной, хотя зачем я ей сдалась? Она вполне могла бы обойтись встречами на папин день рождения — раз в год.

— А почему у вас нет детей? — спрашиваю я, и мне тут же становится страшно.

Но нет. Наташа и глазом не моргнула — сидит, улыбается.

— Почему нет детей? Да ты знаешь, не хочу. — Она отмахивает от лица невидимую муху.

— А папа?

— У папы есть ты. И всегда была. А у меня забот полон рот.

— Но ведь ты же можешь сидеть дома, не работать…

— Могу, конечно. Но не хочу. Знаешь, у меня с детства характер такой — я страшная непоседа. Мне когда было двенадцать лет, я из дома сбежала, представляешь? Поехала во Владивосток автостопом — хотела на живых японцев посмотреть.

Ничего себе! Я поражена. В двенадцать лет! А ведь мне уже тринадцать, и ничего такого в своей жизни я ещё не совершила… Ни одного поступка, ни единого подвига за все свои тринадцать лет! Скучная я всё-таки — как недосоленный рис в этих суши.

— Меня на следующий день поймали — милиция.

— И что было?

— Мама выдрала, как Сидорову козу.

— А папа?

— Папы у меня нет, с рождения.

Надо же — и папы у неё нет, совсем как у меня. Вернее, сейчас-то папа у меня есть, но ведь я тоже долго думала, что его нет.

— А потом у меня же фигура! Это я возвращаюсь к вопросу о детях. 90–60–90, ну или что-то около того, — смеётся Наташа. — Ты всё поняла насчёт Максима?

— Кажется.

— Ну давай тогда по десерту бабахнем? Официант! Нам какой-нибудь самый вкусный десерт! Плевать на калории!

Глава 11 Стучитесь в личку

С миссис Робинсон нам повезло — она суперская! Я таких, как она, учителей ещё не встречала. Иногда мне кажется, что она не из другой страны, а с другой планеты. Она и строгая, и в то же время всё нам разрешает, представляете? Она, когда Тоха Пушкарев ноги на парту складывает, даже бровью не поведёт (хотя брови у неё мохнатые, под Санта Клауса, и ходят туда-сюда, когда она что-нибудь нам рассказывает). Пускай сидит, как ему хочется, если это никому не мешает! Свобода личности — так она это называет.

Миссис Робинсон ведёт у нас страноведение и всё время что-нибудь интересное нам рассказывает своим голосом-тромбоном. Даже не про страны, а вообще — про жизнь.

— Миссис Робинсон, а у вас есть муж? — спрашивает Чижевич.

Но нашу Роби такими вопросиками не прошибёшь, нервы у неё — канаты!

— Был, — говорит, — у меня муж.

— А куда он делся?

— Много будешь знать, плохо будешь спать, — говорит Чижевичу Дина.

— Сама овца!

— Моего мужа съели крокодилы, — без тени смущения поясняет миссис Робинсон.

И что самое интересное, мы ей верим. Потому что она никогда нам не врёт. Все взрослые врут, ну или обманывают, чего-то не договаривают, лукавят. А миссис Робинсон — нет. Всегда рубит правду-матку, какой бы кровавой она ни была.

Её мужа правда съели чёрные кайманы, когда молодожёны в 1995-ом году сплавлялись по Амазонке — самой длинной реке в Южной Америке. Это было их свадебное путешествие, лодка перевернулась и…

И миссис Робинсон до сих пор хранит верность своему мужу. Носит по нему траур, правда, он у неё разноцветный.