Вальс сердец - [9]

Рядом с ней сидел какой-то мужчина, и она, подумав, что это управляющий, повернулась к нему, чтобы выслушать его комплименты в адрес отца. Но, к своему изумлению, Гизела увидела совершенно незнакомого человека.

Впрочем, она сразу поняла, кто этот человек.

— Именно такой я вас и представлял, — произнес он.

Его голос был таким же глубоким, как тогда, в темноте леса.

— Почему вы… здесь? — запинаясь, проговорила Гизела. — Мне казалось… что вы… уехали… вы сами говорили, что должны… покинуть Вену.

— Я пытался. Я расскажу вам об этом. Когда мы увидимся наедине?

Гизела недоуменно посмотрела на него и нерешительно произнесла:

— Я должна поблагодарить вас… за то, что вы поговорили с управляющим… Когда… мы пришли… он был очень… добр к отцу.

— У него не было причин поступать иначе, — ответил Миклош. — В то же время неожиданный визит не всегда приводит к желаемым результатам.

— Я… вам очень признательна.

— Ваша благодарность всегда была щедрой. Гизела вспыхнула, вспомнив, что почти такие же слова послужили поводом для поцелуя.

— Вы очаровательны! — воскликнул Миклош. — Особенно сейчас, когда покраснели!

— О, прошу вас… не смущайте меня! — взмолилась Гизела.

— Вы так же прекрасны, как звуки вашего голоса, — сказал Миклош. — Но умоляю вас, скорее дайте ответ, иначе ваш отец может здесь застать нас. Вероятно, он будет удивлен, увидев вас беседующей с мужчиной, которого он видит впервые в жизни.

Гизела вскочила и быстро пересела в глубину ложи за тяжелые складки портьер из красного бархата.

— Прошу вас! — произнесла она умоляюще.

— Тогда ответьте мне.

Гизела бросила тревожный взгляд на сцену, но отец еще продолжал играть. Сейчас он исполнял свою любимую пьесу Шуберта.

— Это невозможно, — прошептала она. — Папа ни на минуту не выпускает меня из виду.

— Я должен вас видеть, — настаивал Миклош Толди.

— По-моему, вы пытаетесь мне угрожать.

— Это лишь оттого, что я отчаянно хочу встретиться с вами. — Миклош вздохнул и добавил: — Я покинул Вену, как и говорил, но, проехав сотню миль, повернул назад — только затем, чтобы вновь вас увидеть.

— Увидеть… меня?

— Мог ли я уехать, не написав заключительной коды в столь прекрасной и волнующей симфонии? — Он помолчал и пояснил: — Это не совсем то, что я хотел сказать, но, надеюсь, вы поняли меня правильно.

— Я… не могу… с вами встретиться… — сказала Гизела уже не так уверенно, и это не укрылось от Миклоша.

— Вы колеблетесь?

— Я почти забыла… но… нет, нет, это… невозможно.

— Возможно, если речь идет о нас с вами, — сказал Миклош. — Скажите же мне скорее, о чем вы только что вспомнили!

— По дороге в театр отец сказал мне, что сегодня вечером он приглашен на ужин к Иоганну Штраусу. Он собирался отвезти меня в отель, а сам поехать…

Гизела знала, что Миклош улыбается, хотя и не смотрела в его сторону.

— Я думал, что ваш отец, как и многие другие, считает музыку Штрауса слишком легкомысленной и развращающей молодежь.

— Нет, нет, что вы! Как он может так думать, ведь музыка Штрауса так прекрасна!

— И романтична, особенно для нас с вами, — тихо сказал Миклош.

Гизела тихонько рассмеялась:

— Всегда находятся люди, которым не по душе все новое или модное. В Париже еще до войны танцевали вальсы Штрауса.

— Вы слишком молоды, чтобы танцевать в Париже.

— Да, конечно, но сейчас я уже достаточно взрослая, — задумчиво произнесла Гизела. — Мама часто рассказывала мне о балах. А когда папа давал концерты, она брала меня с собой в театр. Я даже видела императора и императрицу. Тогда они казались мне принцем и принцессой из сказки.

— Я рад, что вы были недостаточно взрослой, чтобы танцевать в Париже, — быстро заметил Миклош.

— Почему? — с невинным видом спросила Гизела.

— Потому что теперь вы достаточно взрослая, чтобы вальсировать со мной в Вене, — ответил он.

Она не сразу осознала смысл его слов, а когда осознала, ощутила необыкновенный восторг.

— Но… папа никогда не позволит… это невозможно, — с сожалением произнесла она.

— Мы обсудим это позже, — сказал Миклош. — Сегодня вечером я хотел бы побеседовать с вами в каком-нибудь тихом месте, где нас никто не увидит.

— Я не могу… так поступать…

— Прошу вас, — умоляюще сказал Миклош, — пожалуйста, вспомните, ведь я помог вам однажды. Быть может, я еще смогу оказать вам услугу. И я вернулся в Вену за сотню миль лишь затем, чтобы видеть вас.

— Я уверена, что у вас были другие причины, — обороняясь, сказала Гизела.

— Нет, только вы, — нежно ответил он. Гизела старалась убедить себя в том, что не имеет права поступить столь же опрометчиво, как тогда, в лесу, потому что это расстроит отца.

Но когда слова отказа уже были готовы сорваться с ее губ, она взглянула Миклошу в глаза и позабыла обо всем на свете. В это мгновение она была способна думать только о том, как ее тянет к этому человеку.

Он не был похож ни на одного знакомого ей мужчину.

Его темные волосы, гладко зачесанные назад, оставляли открытым высокий чистый лоб, а черты лица были четкими и очень строго очерченными. Темные глаза светились глубоким светом, взгляд их был властным и в то же время предельно открытым и честным.

Гизела не сомневалась, что испугалась бы подобного предложения, будь оно сделано кем-то другим, а не Миклошем Толди.