Вальс сердец - [30]

Миклошу было это известно.

Он встречался с императрицей Елизаветой, которая в Будапеште считалась необыкновенной красавицей, и слышал от нее те же признания.

Согласно австро-венгерскому договору, девять месяцев в году она проводила в своей любимой стране.

Она всегда старалась приблизить к себе венгров и заменила весь штат прислуги, который подобрала для нее свекровь.

Миклошу совершенно не хотелось говорить о своей женитьбе, но он не знал, как этого избежать, и потому ответил:

— Хорошо, никаких австриек.

— Не сомневалась, что ты согласишься, — сказала герцогиня. — И конечно, никаких француженок: одному Богу известно, что стало с этой страной после последней войны. — Рассмеявшись, она добавила: — Само собой, я не хочу, чтобы ты женился на немке.

— Разумеется, — согласился Миклош.

Ему вспомнилась безнадежная скука, которую он испытывал на всех приемах, где были немецкие герцоги, графы или бароны, которые держали себя с важностью императоров.

С вымученной улыбкой Миклош сказал:

— Что ж, это значительно сужает область поиска. Похоже, тетя Катерина, мне придется вернуться домой и поискать себе невесту там.

— Там ты уже всех видел. И, думаю, ты согласишься со мной, что было бы непростительной ошибкой позволить венгерским девушкам вступить в борьбу за титул княгини Эстергази — если, конечно, ты в кого-нибудь из них не влюбишься.

Смятение, которое отразилось на лице Миклоша, не укрылось от герцогини, и, прежде чем он успел что-то сказать, она произнесла:

— Прости, Миклош. Я не хотела совать нос не в свое дело.

Она сразу поняла, что это значит. Мягко взяв Миклоша за локоть, герцогиня усадила его рядом с собой.

— Я вижу, что ты несчастен, — доверительно начала она.

Миклош не отвечал, и герцогиня продолжала:

— Много лет назад я пережила то же самое. Такое не забывается, и только время способно залечить душевную рану.

В ее голосе прозвучала неподдельная боль и такое искреннее участие, что Миклош невольно вздрогнул.

Ему вспомнилось, что еще в детстве он слышал историю несчастной любви Катерины к придворному послу.

Он совершенно забыл об этом, и только сейчас ему стало понятно, отчего эта уже немолодая женщина была так добра и отзывчива в отличие от других членов его семьи.

— Вы говорите, такое нельзя забыть, — сказал Миклош.

— Истинная любовь — это единственно возможный рай на земле. И даже если она была краткой, мы должны быть благодарны Богу. Ее голос дрогнул, и она умолкла.

Мгновение спустя Миклош сказал:

— Благодарю вас, тетя Катерина. Вы помогли мне удостовериться, что я не ошибся в своих чувствах.

— Разумеется, нет, — ответила герцогиня. — Но жизнь должна продолжаться. — Она помолчала, а потом произнесла совершенно другим тоном: — Вернемся к вопросу о национальности твоей будущей жены. Королева Виктория привела Британию к большому могуществу, а юные бело-розовые англичанки весьма привлекательны.

Она говорила, поигрывая павлиньим пером, и не смотрела на Миклоша, но, услышав его хриплый, изменившийся голос, повернула голову:

— Нет! Только не англичанка! — воскликнул Миклош.

Герцогиня поняла, что снова задела его, и сделала попытку сгладить свою невольную бестактность:

— Есть еще датчанки. Кроме того, герцогиня Уэльская с успехом заменила своему супругу потерянную им Джульетту.

Миклош попытался выдавить из себя улыбку, но не смог. Он поднялся и сказал:

— Я не могу говорить об этом сейчас, тетя Катерина. Может быть, продолжим этот разговор завтра?

Герцогиня протянула ему руку, и Миклош почтительно поцеловал ее.

— Я знаю, вы хотите помочь, — сказал он, — но сейчас мне лучше побыть одному.

Герцогиня поцеловала племянника в лоб и проводила его долгим, полным грусти взглядом.

Она любила Миклоша больше, чем других племянников и племянниц, и никогда не видела его таким несчастным.

Она догадывалась, что это его первая любовь, и знала, как она бывает мучительна, если все идет не так, как должно быть.

«Интересно, кто она?» — с любопытством подумала герцогиня.

Она не сомневалась, что только необыкновенная девушка способна покорить сердце ее племянника, которого с колыбели окружали красавицы.

— Надеюсь, что я смогу ему помочь, — тихонько произнесла она.

Но герцогиня по собственному опыту знала, что помочь ему может только время.

Миклош понимал, что ему придется остаться в Вене. Он должен дождаться приезда герцога. Выходить в город он не решался, потому что не был уверен, что сможет удержаться от желания увидеть Гизелу. Поэтому он весь день посвятил верховой езде.

Но образ любимой не выходил у него из головы. Каким-то таинственным образом он ощущал ее близость, а любовь придавала ему силы справляться с несчастьем.

Герцог приехал вечером следующего дня вместе со своим младшим сыном, двадцатидвухлетним Антоном.

Оставшись с кузеном наедине, Антон сказал:

— Ты не представляешь, как я обрадовался, когда мама прислала письмо, в котором сообщала, что ты приехал! К тому же это был отличный повод вернуться в Вену.

— Похоже, провинцию ты находишь скучной, — лукаво заметил Миклош.

— Смертельно! — воскликнул Антон. — Папа пытается научить меня управлять имением. Он с утра до вечера может разговаривать о сортах винограда. А я размышляю о других, более привлекательных вещах.