Вальпургиева ночь - [50]

— Череп мертворожденного младенца, — продолжила я тоном примерной стервы, — палец повешенного…

— Череп нам от бабаньки достался, — потупила зеленые очи Верка. — А ты-то откуда знаешь?

— С папенькой вашим пообщалась. Кстати, он рвет волосы во всех местах и раскаивается, что тогда тебя выгнал.

— Покается — полается! — философски заметила Верка. — Луна полная, он и кается.

— Простите? Верка глянула на меня и вдруг загоготала, повалившись на каменный пол рядом с Виталисом. (Мальчик до сих пор старательно изображал отключку, а может, спал.)

— Ой, ща пупок растянется… Во дает, старый копытонос! Он чего, и тебя просил передать мне, что, мол, ему меня аж до соплей жалко и что мои книжки зарыты в конюшне под яслями Бестолкового?!

— Ну да…— заморгала я, завертевшись на курдюке чувствуя себя полной и абсолютной овцой. Так и вижу — задние копытца раскинуты, передние сложены на пушистом животике, курдюк подрагивает вместе с хвостиком, на длинной мордочке выражение крайнего уныния и замешательства. Овца овцой… Самое мое животное.

— Да батька ко мне таких гонцов шлет с тех пор, как меня выгнал, — продолжала веселиться Верка. — Как полнолуние, так он в пьяные сопли…

Оказывается, Верка с матерью давно знали, где зарыты их заветные вещички. Но знать — это одно дело, а вот достать их… Достать их оттуда было невозможно. Веркина мать только покрутилась возле конюшни, носом поводила и покатилась оттуда, на первой космической скорости, а дочке заявила, что «ихний блудосвин папашка» не иначе как переквалифицировался в мощного ведьмака, потому что нормальной ведьме к конюшне и не подойти— скелет по косточкам собирать будут. Скорее всего, Веркина мама преувеличивала — такого наговора или оберега имущества, чтоб на месте убивало, нету и не было. Чего хозяевам потом с трупом-то делать? Чаще всего наводят охранный морок — залезет вор в дом или в амбар, а вылезти не может. Тело крючит, ломает, сам не помнит, кто такой и как зовут, двери не видит в упор и чаще всего топчется на одном месте, пока хозяева не вернутся. Бумажки с наговорами, провоцирующими летальный исход, обычно клали в кошелек. Цапнет ворюга чужую собственность, не подозревая, что хватанулся жадными ручонками за бомбу замедленного действия, и жить ему осталось не более двух дней. Даже если он вернет кошелек… Нет, конечно, если он крал у настоящих ведьм вроде нас, то наговор снимали. Но вот, если такой оберег попадал в кошелек обычного гражданина… Откуда он их брал, спросите вы? Все просто: оберег для кошелька — самое простенькое заклятие, их существуют сотни видов. Главное, как срифмовать определенные слова и сколько энергии у подобного рифмовщика. Разумеется, ни в каком салоне магии вам такого не сделают — силенок у этих псевдомагов хватает только на то, чтобы окончательно испортить вам жизнь своими неумелыми действиями. А вот бабульки в деревнях, где еще сохранялись очаги настоящей стопроцентной деревенской магии, этим вовсю подрабатывали. У них-то еще сохранялась энергия…

Ох, опять отъехала куда-то в сторону. Так вот, либо Веркина мать не была достаточно сильной, чтобы снять подобный охранный морок, либо на месте потрудился кто-то, по силе примерно равный нашей тете Розе в состоянии сильного истерического припадка. Я, конечно, надеялась на первый вариант, потому что во втором случае поделать было нельзя совсем ничего. В такие минуты тетя Роза сама себя боялась. Я поделилась с Веркой результатами своих размышлений.

Она задумчиво кивнула:

— Ты, конечно, дело говоришь. Маманька моя, и вправду не шибко сильна. У нее, окромя как лечить потихоньку, ничего боле не получается.

— Тогда ты попробуй! — начала я подбивать Верку. — У тебя силы больше, я сама вижу. Ты же можешь огонь зажигать…

— А чего, ты думаешь, я в этом склепе торчу, как кротица в огороде? — огрызнулась Верка. — Морок сломать пытаюсь. Уж чего только не делала, все одно — в четырех шагах от яслей как граблями: по лбу получаю, аж светиться все вокруг начинает. Разбить пыталась — силушка отскакивает, как от стенки, и в меня, в меня, да все в пуп норовит заехать.

Так, понятно, кто-то просто-напросто обнес заветные ясли сильным энергетическим барьером. Такой обычно знающие люди создают вокруг себя, чтобы защититься от так называемых энергетических вампиров, то есть людей, живущих за счет жизненной энергии других. Но… этого просто не может быть (я не о вампирах, а о барьере). Чтобы создать подобный энергетический барьер и к тому же заставить его функционировать отдельно от собственной персоны, нужно обладать силой по меньшей мере сказочного Кощея Бессмертного (это, он все, помнится, яйцо свое единственное стерег, как китаец рисовое поле). Но то — Кощей и сказочки, которые, кстати, в подметки не годятся приключениям Верки Бесноватой, а здесь — реальная жизнь. Хоть, конечно, и не совсем современная…

Итак, обычный человек не мог создать столь мощное защитное поле из ничего. Энергия, сами знаете, никуда не исчезает и не появляется ниоткуда. Чтобы поддерживать охранный морок такой силы, человеку, создавшему его, нужно непременно находиться рядом. Не может же он или она оставить себя совсем без энергетического поля. Либо же — и второй вариант мне нравился меньше — человек, создавший это поле, умеет генерировать энергию, к примеру, из воздуха, или воды, или еще из чего-нибудь в этом роде. А тогда мы имеем дело с очень сильным колдуном, и тут, как говорит моя бабуля Виолетта, «не до жиру — быть бы живу, то есть одна голова хорошо, а целая голова еще лучше». Не сомневаюсь, бабуля посоветовала бы мне мазать салом лыжи и двигать отсюда, пока самой не двинули…