Вальпургиева ночь - [38]

И, хихикая, паж поведал мне историю своего мнимого заточения.

Оказывается, никакой большой любви между Готфридом и Клотильдой не наблюдалось с самого начала. Фусшнель взял девицу как солидный довесок к не менее солидному отряду солдат, который давал Готфриду ее папаша в случае женитьбы. Готфриду солдатики были ой как нужны, поэтому он согласился не глядя.

А нужно было глядеть.

Клотильда оказалась типичной арийской девой с типично бюргерскими запросами. Вставала поздно, за столом ковырялась в носу, поминутно заливалась здоровым смехом, к тому же жрала как лошадь (ну или как человек с крепкой нервной системой…). Красавицей ее назвать было тоже сложно. Хотя вполне возможно. Вся проблема Клотильды: была в том, что ее было… многовато. Здоровая, крепкая, с румянцем во всю щеку и тяжеленными косами до пола, она надоела мечтавшему о томной ундине Готфриду сразу после того, как священник объявил их мужем и женой.

Но было уже поздно.

Прокляв все на свете, а в первую очередь свою не в меру здоровую и жизнерадостную женушку (даже в условиях десяти эпидемий чумы сразу она гарантированно пережила бы Готфрида), рыцарь яростно кинулся на охрану рубежей Готфридсбурга, стараясь бывать дома ровно столько времени, сколько нужно, чтобы домашние вспомнили, кто он такой и как выглядит.

Впрочем, Клотильде он тоже был нужен как корове седло.

Вероятно, в конце концов они бы пришли к консенсусу. Готфрид годами пропадал бы в военных походах, Клотильда в его отсутствие рожала бы детей, смотрела бы за ними, может быть, лет через …цать какой-нибудь получился бы и от Готфрида…

Подвела Готфрида жалость. И дурацкая фамильная честь.

Придя в себя от такого количества счастья, выданного ему сразу и целым кульком, Готфрид начал думать. Уже давно доказано, что в девяноста процентах случаев мужчин это до добра не доводит. Рассуждал Готфрид примерно следующим образом: «Она, конечно, корова… Но, с другой стороны, моя жена! И совсем не виновата в том, что тесть у меня козел каких мало. Может, ей тоже любви хотелось, чистой и светлой. А теперь сиди в каких-то болотах, вышивай крестиком, вари варенье! Нет уж, раз я ее сюда затащил, надо сделать так, чтоб она не скучала и не желала мне темной ночью свалиться в овраг, переломать все позвонки и получить контрольный удар в череп…» Заодно Готфрид боялся, что от подобных мечтаний Клотильда перейдет к подобным же действиям.

И великая идея не заставила себя ждать.

На сцене появился герой-любовник.

Присмотрев в рядах своих подданных наиболее трусливого и наименее нужного, Готфрид доверил тому великую миссию — стать утешителем Клотильды и ее любовником по совместительству. Главное, чтобы все тихо было, пристойно и чтобы Клотильда была занята делом. Собственноручно подобрав женушке любовника и устаканив таким образом разногласия с совестью, Готфрид успокоился.

Настало время метаться пажу.

Даже его, бывалого героя-любовника, оторопь взяла при виде Клотильдиной мощной красы. Он, правда, поначалу честно старался очаровать Клотильду (впрочем, после неулыбчивого Готфрида ее и мумия динозавра бы очаровала), но дальше пойти не смог… Быть погребенным в постели Клотильды, переплющенным в шницель ее мощными телесами — нет, не такого конца он ожидал для себя. С другой стороны, Готфрид строго-настрого запретил мальцу волновать и расстраивать женушку.

Вот тут и настала, как говорит Полина, «хана котенку».

Днем паж старался показываться Клотильде на глаза только при свидетелях, которые в случае чего могли выступить понятыми. Ночью же… Однажды он целую ночь провисел, как мартышка, на плюще за окном, пока Клотильда переворачивала весь замок в его поисках. Еще раз десять по собственному почину ходил в ночной дозор с мужиками, узнал, что в стоге сена прятаться лучше всего, пока Клотильда не ознакомилась с таким изобретением человечества, как вилы. Еще торчал в нужнике, маскируясь под фаянсовый ночной горшок (к тому времени паж от беспокойства так исхудал и побледнел, что вполне мог сойти даже за хрупкий фарфор), еще обнаружил, что под натиском Клотильды двери сдерживает только хороший дубовый стул и с тех пор с ним не расставался, еще… Всех злоключений пажа не описать. Вероятно, так и пришлось бы малому всю жизнь играть с Клотильдой в «Ну-ка догони!», если бы не две вещи.

Во-первых, у Клотильды лопнуло терпение.

Во-вторых, в замок приехали гости.

Впрочем, сначала были гости. В Готфридсбург пожаловала сначала вся семейка Клотильды, вероятно обеспокоенная просочившимися слухами о том, что Клотильда, вместо того чтобы наслаждаться тихим семейным счастьем, черт-те чем занята. Затем как противовес подвалили родственнички Готфрида.

И тут скисла даже Клотильда.

Дело в том, что с этого момента, прямо как в хорошей трагикомедии, на сцене появилась разобиженная младшая сестра, к тому же злая до посинения. Клотильдина сестрица, дева по имени Тулия, имела все основания для того, чтобы желать старшей сестре всяческих гадостей. Иулия сама имела виды на Готфрида, но папаша рассудил следующим образом: иначе чем с войском солдат Клотильду из дома не выпихнешь. К тому же негоже младшей сестре выходить замуж вперед старшей. Так Клотильде достался Готфрид, а Иулии кукиш с маслом и обкусанные локотки.