Валькирия в черном - [24]

– И на эти общие вопросы она отвечала нам враньем. Что бы произошло, если бы я начал спрашивать у нее что-то существенное?

– Например? – Катя удивлялась полковнику Гущину все больше.

– Например, то, каким образом яд попал в кровь ее мужа вместе с инсулином, если, как она утверждает, он всегда делал уколы себе сам, а единственный обнаруженный шприц не содержит следов яда таллия.

Глава 15 ГНОМ И СОКРОВИЩА

Полковник Гущин и Катя изумились бы еще больше, будь установлено за бывшей женой майора Лопахина негласное наблюдение.

Из Главка в Никитском переулке Яна Лопахина отправилась на Тверскую улицу, быстро поймала такси, но проехала всего ничего – до книжного магазина «Москва». Здесь она вышла и свернула за угол, спустилась к Большой Дмитровке, пересекла ее на светофоре и медленно пошла по Петровскому переулку к бывшему «доходному» дому на углу. Дом, как и соседствующие с ним в этом переулке, с прошлого века населяли знаменитости – актеры, политики, оперные звезды. Большое артистическое гнездо в новые времена превратилось в одно из престижнейших жилых зданий столицы.

Яна Лопахина привычно пересекла двор-колодец, набрав код, вошла в подъезд, кивнула консьержу и вызвала лифт. На площадке третьего этажа она подошла к двери с медной табличкой и достала ключи.

Надо заметить, что и дверь, бронированную, но отделанную под старину, и медную табличку с фамилией, и антикварный дверной звонок, вообще этот адрес отлично знали в столице в определенных кругах.

В квартире жил знаменитый ювелир и коллекционер Петр Грибов, за консультацией к которому часто обращались сотрудники Алмазного фонда, Оружейной палаты, различных антикварных аукционов и богатые нувориши, мечтающие добавить в свою коллекцию «подлинного Фаберже».

Открыв своими ключами множество хитрых замков, в том числе два сенсорных электронных, Яна Лопахина вошла в сумрачную переднюю и крикнула на всю квартиру:

– Папочка, это я! Сейчас будем обедать.

Квартира – просторная, четырехкомнатная – напоминала музей. Высокие потолки с лепниной, люстры венского хрусталя, витые канделябры, картины в тяжелых позолоченных рамах. Мебель – тщательно отреставрированная, «павловская» карельской березы с обивкой из алого бархата. Чугунные скульптуры каслинского литья, мраморные бюсты на специальных подставках. И снова – картины, картины, картины.

Все, что сумел собрать за свою жизнь знаменитый ювелир Петр Грибов – отчим Яны, с раннего детства воспитывавший ее как родную дочь.

В кабинете в глубине квартиры послышался шум, кто-то там завозился, потом начал надсадно кашлять.

– Януша, я здесь, я должен закончить, мне немного осталось, но надо все почистить. Как там все прошло? Ты держалась молодцом?

Яна Лопахина, перед тем как пойти в кабинет, зажгла свет в прихожей и глянула на себя в зеркало. Затем отстегнула заколку, удерживавшую собранными гладко зачесанные волосы. Они рассыпались по плечам, она взлохматила, взбила их руками.

И вот чудо – образ ее сразу изменился. Мгновенная метаморфоза, она похорошела. Лицо, глаза обрели совершенно иное выражение.

Если бы Гущин и Катя увидели ее тут, в прихожей, они, возможно, в первую минуту и не узнали бы ее, вроде как совсем другая женщина… или нет, та же, но обладающая редким талантом к перевоплощению – вот так без ничего, без грима, без косметики, без валиков за щеками.

– Можно сказать, что я держалась там у них неплохо, папа, – объявила Яна Лопахина, направляясь в кабинет к Петру Грибову, своему отчиму.

В просторной комнате, несмотря на белый день за окном, тяжелые бархатные шторы задернуты и горит лампа. В центре рабочий стол, освещенный софитом, а на нем, как у алхимика, – химические приборы, реторты, колбы, инструменты. Тут же маленькие старинные весы, миниатюрный токарный станок.

В углу среди книжных стеллажей – большой японский сейф. Ложный, потому что настоящий сейф для драгоценностей находится в квартире совсем в другом месте. В музейной витрине, в бархатных гнездах медные кольца и браслет необычного вида. Очень древний.

Второй браслет витой, со «звериной головой», на рабочем столе ювелира. Тут же химические препараты. Это изделие вместе с прочей добычей на днях привез и продал Петру Грибову курьер «черных археологов», тайно раскопавших могильник в причерноморской степи. Где – никто не скажет, но вещи уже плывут. Скифские погребальные артефакты, в том числе и этот вот витой браслет.

У рабочего стола – крохотный лысый человечек в очках. Не карлик, но такого малого роста, что становится тревожно при виде его согнутого хилого тельца и огромной головы, посаженной, кажется, прямо на острые худые плечи без шеи.

Но те, кто знает известнейшего ювелира и коллекционера Петра Грибова, стараются не обращать внимания на его внешность. Это такая редкая болезнь, поразившая его в детстве, остановившая рост. Лицо ювелира изборождено морщинами, кажется, что перед вами глубокий старец, но это не так. В этом году Петр Грибов отпраздновал свой семидесятилетний юбилей.

– Ну и хорошо, ты у меня умница. Сильная девочка, – Петр Грибов, увидев вошедшую Яну, заулыбался. – Айн момент, я тут должен все закончить, почистить. Долго они там тебя допрашивали?